Было время, когда слова "фансервис" еще не знали, и поэтому давали его килотоннами.
Мда, повести Чарской - это такой источник, ахем, седзе-ая, нет, ну серьезно. Я понимаю прекрасно, что по факту ничего подобного, просто сентиментальные до опупения (опять-таки ну правда же) повести для девочек раннеподросткового возраста начала XX века. Классика детской литературы,и все такое.
Но вот эти "обожания" старшеклассниц, эти постоянные признания друг другу в любви (а место действия либо женская гимназия, либо институт для благородных девиц), эти поцелуи через два абзаца на третий. Я не пошлый, но впечатление правда странное.

Мы с Ниной облюбовали окно в верхнем коридоре, где помещался наш и еще два дортуара младших классов. Целые дни просиживали мы на этом окошке, вполголоса разговаривая о том, что наполняло нашу жизнь. Мы строили планы о будущем — очень праздничном и светлом в нашем воображении. Мы решили, что будем неразлучны, что Нина будет проводить зиму на Кавказе, а лето у нас, в хуторе, что я с своей стороны буду гостить у них целый зимний месяц в году.
— Мы устроим прогулки, я познакомлю тебя с нашими горами, аулами, научу ездить верхом, — восторженно говорила милая княжна, — потом непременно взберемся на самую высокую вершину и там дадим торжественный обет вечной дружбы… Да, Люда?
Я видела, как поблескивали ее черные глазки и разгорались щечки жарким румянцем.
— Ах, скорее бы, скорее наступило это время! — тоскливо шептала она. — Знаешь, Люда, мне иногда кажется, что будущее так светло и хорошо, что я не доживу до этого счастья!
— Что ты, Ниночка! — в ужасе восклицала я и, чуть не плача, зажимала ей рот поцелуями.