Задумчиво смотрю на запись полуторагодичной давности, понимая, что всё ещё на том же днище.

Вот это я понимаю, старая трава не прокисает.

Устала от всего, хочу уже голденвик. Разрываюсь: то ли зазвать в гости Аэлен и покатать по окрестностям, то ли не зазвать и сидеть дома смотреть в стенку (потому что одна я кататься не буду, мне вломак). Сидеть в стенку смотреть-то я и так могу.

Ладно, пошла дальше дедлайнить переводы второй рабочей сменой.

@темы: как офисный работник Иван Иваныч принтер чинил

---

Фандомное колесо сансары провернулось как-то максимально всрато, и я снова упала в Гюго.
На сей раз в "Собор Парижской богоматери".
Отец архидьякон, зачем ты такой отец архидьякон.
(предупреждая возможные вопросы, нет, Эсмеральда не бесит, нет, юная девочка, которая все еще мечтает найти маму, ему ничем не обязана, нехрен было вести себя как полное ебобо, будучи взрослым и дохрена ученым по меркам своего времени, нет, я каждый раз перечитывая, жду, что хотя бы в финале Фролло спохватится, поймет, насколько он уже набесоёбил, и отпустит уже наконец и, я не знаю, хотя бы попытается прощения попросить, и вообще всячески вхожу в режим детей, ждущих, что с девятого пересмотра Чапай переплывет Урал).
Я не знаю, как сочетать возмущенные крики КУДА Ж ТЫ БЕСОЁБИШЬ ПЕРЕСТАНЬ и желание обнять и плакать.
Но как-то сочетаю.
Картинку вам красивую в ленту.
Ну лысый, чо теперь, обосраться?

---

"Смех сумасшедших" вышел из печати, ура. В самое подходящее время вышел, хочу сказать.

Попробую Сато Харуо в следующий сборник. Смотрю на "Дом спаниеля", жадные завидущие глазки требуют еще "Сельскую меланхолию" и "Городскую меланхолию", но едва ли я вывезу три произведения, а меланхолии кмк лучше порознь не публиковать, они связаны.
Ок, я еще смотрю на "Сущность детектива", но это совсем программа максимум, которую я точно не вывезу.

Дай мне много денег и свободного времени, Морготий, чтобы я могла перевести всё, что душа желает. У меня вон еще статья Хагивары на смерть Акутагавы начатая лежит, а я никак не возьмусь, потому что после работы в нынешнем режиме ничего осмысленного делать не хочу, только гонять в геншин, гонять в аркнайтс и читать трешовые скандинавские детективы.

Через неделю отпуск. Уеду в ебеня, буду шерохаться по горам, привезу из Тоно книжек местных баек о том, как в старину в Тоно покойники в холодные зимы домой приходили, на горах горели огни, а в лесу водились деревья, кравшие людей.
Возможно, через год в это же время я смогу поехать в ебеня (может, другие) на фиточке или даже на новом старом джимни (я не накоплю на новый новый, дорогие, твари), но пока нет, стаж меньше полугода не располагает мотылять через пол-острова с заездом в Токио.

Начал цвести османтус, выходишь на улицу, а там как духами полито, сладкими как персик, яркими, как апельсин, нежными, как могут быть только цветы. Люблю османтус, хотя парфюмерии с его запахом далеко до, так сказать, неповторимого оригинала.

Пытаюсь посмотреть "Маленьких женщин" от театра мировых шедевров, но беда старых аниме в том, что их еще поди найди. Беда аниме онлайн в Японии - сайты, где ты привык смотреть аниме, запросто могут быть тут заблочены. Штош. Но там все выглядит так, как будто сюжетную линию, которая когда-то глубоко меня огорчила в книге, собираются починить, пусть и с отсебятиной, и вот это уже повод заморачиваться. В конце концов, отсебятина в другом их тайтле уползла Жавера (наверное, это уже сто лет как не спойлер).

Фоток не будет. Пока что.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

К другим новостям: упала в Twisted Wonderland, лежу на дне, на дне отлично.

Испытываю желание написать лонгрид с картинками и хохмочками, но хз, надо ли это кому вообще, учитывая еба-пляски с администрацией.

Ах вы мои кровожадные пушистики (с)

Автор

@темы: дыми, сенбоншалфей

---

Я тут немножечко напереводила

Исии Тико "Дружба между литераторами"

АПД. Очень запоздало тащу ссылку на очередную главу (в честь выхода Kitsutsuki Tanteidokoro). Я в жизни не переводила столько стихов, сколько этой весной хд

АПД2. Если вы думаете, что я дропнула - нет, я не дропнула.
Смотрю на главу про Масаоку и Нацумэ, крещусь пяткой. Обожаю устаревшую грамматику (нет).

Глава 1.2. Хагивара Сакутаро и Муроо Сайсэй

Припадать тут

Глава 1.3 Сига Наоя и Мусянокодзи Санэацу

Припадать тут

Глава 2. 2 Исикава Такубоку и Киндайти Кёскэ

Припадать тут

Глава 2.3 Куникида Доппо и Таяма Катай

Припадать тут

Глава 2.4. Акутагава Рюноскэ и Кикути Кан

Припадать тут

Глава 2.5 Дадзай Осаму и Сакагути Анго (по порядку? в смысле по порядку?)

Припадать тут

Глава 3-1. Идзуми Кёка и Токуда Сюсэй

Припадать тут

Глава 3-2. Накахара Тюя и Кобаяси Хидэо
Припадать тут

Глава 3-3. Танидзаки Дзюнъитиро и Сато Харуо

Припадать тут

запись создана: 27.08.2019 в 12:31

@темы: тварьчества, литература, сучки!

---

Котогава: РАСЁМОН ПОЖИРАЕТ ВСЁ НА СВОЁМ ПУТИ.
Одапёс: если Расёмон будет так торопиться, он подавится.

05.12.2020 в 12:38

Пишет  daily_kitten:

Ты не ты, когда голоден!

04.12.2020 в 20:37

Пишет  Бонанза:

ом-ном-ном

(по ссылке на пост есть еще, уже не такие смешные)

@темы: литература, сучки!

---

22.09.2020 в 09:21

Пишет  korolevamirra:

МСГ 404 5 серия
meliell17.livejournal.com/571659.html

ВЬЕТНАМСКОЕ ИМЯ
May. 7th, 2015 at 4:00 PM

Вьетнамское имя — довольно сложная вещь. Полное имя состоит из фамилии, среднего имени и личного имени. Обычно в таком порядке они и пишутся:
Фамилия | Среднее имя | Личное имя
Это порядок, принятый в той части Азии, которая подчиняется китайским культурным традициям (Китай, Корея, Япония, Вьетнам). Однако всё это осложняется тем, что каждое имя может быть двух- и более сложным (ну, вспомните, например, Немировича-Данченко или Анну Марию). Плюс некоторые части имен могут использоваться и как фамилия, и как среднее имя, и как личное имя (например, Văn (Ван)). Поэтому неподготовленному человеку, глядя на вьетнамское имя, например, такое:
Trần Thị Mai Loan (Чан Тхи Май Лоан), сложно сказать, как в обычной жизни к этому человеку обращаются.
А обращаются к человеку по самому последнему, личному имени с прибавлением необходимых гонорификов. Гонорифик — это форма вежливого обращения, такая, как мистер-миссис-мисс в английском, пан-пани-слечна в чешском, или исчезнувшие судари и товарищи в русском. В прочих языках гонорифики обычно прибавляются к фамилии: мистер Смит, пан Земан, во вьетнамском такие обращения применяют к имени. Вьетнамская система обращений невероятно богата, и обращение выбирается каждый раз заново в зависимости от пола, возраста, социального статуса и речевой ситуации говорящих.
Фамилия.
Фамилии во Вьетнаме совпадали с именами правящих династий. Поэтому около 40% вьетнамцев носят фамилию Нгуен — по последней императорской династии. Всего в ходу около 100 фамилий, но наиболее распространены 14 фамилий, которые носят 90% населения. Среди них: Нгуен (Nguyễn), Чан (Trần), Ле (Lê, Фам (Phạm), Хюинь/Хоанг (Huỳnh/Hoàng), Фан (Phan), Ву/Во (Vũ/Võ, Данг (Đặng), Буй (Bùi), До (Đỗ, Хо (Hồ, Нго (Ngô, Зыонг (Dương), Ли (Lý. Я знаю очень много Нгуенов.
Женщина, вступая в брак, никак не изменяет своё имя и не берет фамилию мужа. Детей называют по фамилии мужа, хотя первые несколько месяцев жизни дети носят фамилию матери. Фамилия может быть двойной, или фамилия матери может быть использована в качестве среднего имени ребенка.
Среднее имя.
Самая необычная и экзотическая часть вьетнамского имени. Раньше среднее имя использовалось в качестве показателя пола. Так, все женщины имели среднее имя Thị (Тхи), а большинство мужчин имело имя Văn (Ван), и посмотрев на написанные имена Нгуен Тхи Хоа (Nguyễn Thị Hoa) и Чан Ван Зуй (Trần Văn Duy), можно было сразу понять, что речь идет о женщине по имени Хоа из семьи Нгуен и о мужчине по имени Зуй из семьи Чан. При этом сами имена Ван и Тхи имеют буквальное значение! Ван — это литература, а тхи — род, семья. Таково было представление о распределении ролей в обществе в феодальную эпоху. Теперь такие средние имена непопулярны, они считаются слишком примитивными. У средних имен может быть несколько функций:

Среднее имя могло указывать на пол человека: Thị (Тхи) — женщина, Văn (Ван) — мужчина. (Сейчас эта функция менее популярна и из-за усложнения женских средних имен бывает сложно определить пол по написанному имени).

Среднее имя могло быть общим у одного поколения семьи, такой своеобразный «индикатор поколения». В больших и многодетных семьях было важно отделить одно поколение от другого. В этом случае детям одних родителей давали одно среднее имя. (Сейчас эта функция непопулярна).

Среднее (или даже личное) имя могло указывать на порядок рождения и быть числом. (Сейчас эта функция непопулярна).

И прочие случаи, когда выбор среднего имени произволен или обусловлен какой-то другой традицией. Например, все мужчины в семье могут иметь одно и то же неизменное среднее имя, или среднее имя обязательно должно начинаться на выбранную букву.

Кроме того, среднее имя должно так или иначе сочетаться с личным именем, потому что средние и личные имена могут иметь буквальные значения.
Личное имя.
Да-да , вьетнамцам не нужно лазить в словарь, как нам, чтобы узнать, например, что имя «Виктор» значит «победа», а «Ирина» значит «тихая». Во вьетнамском имена буквальны, как имена «Зоркий Сокол» и «Зверобой» у индейцев.
Девочек называют:

именами хороших, красивых и вообще приятных вещей и явлений: «лотос» (Liên, Лиен), «орхидея» (Lan, Лан), «цветок» (Hoa, Хоа) — так зовут мою хозяйку, «роза» (Hồng, Хонг) «ласточка» (Yến, Йен), «аромат» (Hương, Хыонг), жемчужина/драгоценный камень (Ngọc, Нгок);

именами «четырех женских добродетелей»: «умелая, хорошо работающая» (Công, Конг), «красивая» (Dung, Зунг) — так зовут мою соседку, «хорошо себя ведущая» (Hạnh, Хань), «вежливая» (Ngôn, Нгон);

именами четырех мифических существ, важных во вьетнамской культуре: «цилинь» (Ly, Ли), «черепаха» (Qui, Куй) — так звали нашу горничную, «феникс» (Phượng, Фыонг), «дракон» (Long, Лонг);

именами просто хороших качеств типа «золотая» (Kim, Ким), «быстрая умом» (Anh, Ань), «нежность» (Hiền, Хиен);

названиями природных явлений: «вода» (Thuỷ, Тхуи), «осень» (Thu, Тху).

Существует переходный класс имен, которые подходят мужчинам, и женщинам. Например, «река» (Hà, Ха), «сердце» (Tâm, Там), «ясный/светлый» (Minh, Минь), «весна» (Xuân, Суан) и т. д.
Мальчиков называют всякими мужественными словами и понятиями: «победа» (Тханг, Thắng), «добродетель» (Đưức, Дык), «правитель» (Vương, Выонг), «слава» (Danh, Зань). Во время вьетнамской войны многих мальчиков называли «мир», (Bình, Бинь).
Разбор имени.
Мою квартирную хозяйку зовут Đặng Thịnh Hoa (Данг Тхинь Хоа). Ее фамилия — Данг. По фамилии к ней обращаются англоговорящие: миссис Данг. Слово, выступающее в качестве фамилии, значит «способный». Ее среднее имя — Тхинь. Это слово значит «процветающий, успешный». Ее личное имя — Хоа (цветок). По имени, с прибавлением обращения, к ней обращаются все вьетнамцы: например, chị Hoa (чи Хоа). А всё ее имя целиком значит «Способный процветающий цветок».

Напоследок: вьетнамское мужское имя Huy существует. Значит «яркий, светящийся».

О своем, о женском, о хиропетрах

именами четырех мифических существ, важных во вьетнамской культуре: «цилинь» (Ly, Ли), «черепаха» (Qui, Куй) — так звали нашу горничную, «феникс» (Phượng, Фыонг), «дракон» (Long, Лонг);
И тут у меня случилось "так, падажжи епта".
Если сделать поправку на то, что японская фонетика так или иначе всирает произношение иностранных имен...
- у Карла вместо фамилии - имя
- причем, судя по статье, женское (учитывая, что первое имя у него европейское и вероятно, данное при крещении, и распространенный фанон про детство в католическом приюте, ему запросто могли, не разобравшись, записать как фамилию имя мамки, мало ли, батюшка неопытным оказался и не понял, где имя, где не имя).
- и значит оно "Феникс", что почему-то вызывает у меня лютый нервный хохот, ах ты ж моя птичка.

@темы: Blood+, как офисный работник Иван Иваныч принтер чинил

---

Расёмон пожирает всё на своём пути, редкое архивное видео

27.08.2020 в 12:00

Пишет  daily_kitten:

Когда я ем, я глух и нем... хитер, и быстр, и дьявольски умен!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ребята там первая серия Bungou to Alchemist вышла, идите смотреть, кто еще не.
Там умилительная дазагава!
Сато-сенсей, который заебался.
Сейлор Дазай и Такседогава! ну правда это надо видеть
Кошка разговаривает!
Акутагава сувабемэн! (тут нужен бсд!Дазай с громко треснувшим по швам шаблонам).
Танидзаки в опенинге пристает к стаканам без регистрации и смс!

И в следующей серии дадут Чуяна.

Единственное, русаба пока нет, только озвучка, но это вопрос времени!

ъыъ

@темы: про аниме, литература, сучки!, а вот за что я люблю ковбоя...

---

Смотрите кто опять сел за баранку этого пылесоса.
Господа, я погнал переводить новеллу Blood#. Поглавно. Дай-то Морготий не слиться.

Читать начало тут - ficbook.net/readfic/8986989

Апд. Там уже вторая часть пошла! Налетайторопис.

ГОСПОДА Я ОФИЦИАЛЬНО ЗАКОНЧИЛА ПЕРЕВОД ЕСЛИ ВЫ ВДРУГ ЖДАЛИ ЭТОГО МОМЕНТА САМОЕ ВРЕМЯ ПРИПАСТЬ.

запись создана: 19.01.2020 в 16:24

@темы: Blood+, книжное, тварьчества

---

Миди, низкий рейтинг

Пока мы с Хэл никак не придумаем, куда выкладать наше миди, положу его здесь хд

Название: Его королева
Автор:  Ютака В. и  Helkarel
Бета:  Kage Tsukiyama
Канон: Кровь+ (Blood+)
Размер: миди, 7707 слов
Пейринг/Персонажи: Амшель Голдсмит, Дива, в эпизодах Джоэль Голдшмидт, ещё-не-Отонаси Сая, Хаджи
Категория: джен
Жанр: драма.
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть второстепенных персонажей, ООС, спойлеры к арке "Зоопарк", как выяснилось уже после написания - АУ.
Краткое содержание: события "Зоопарка" глазами другой стороны. Той, которая начала войну длиной в сто с лишним лет.
Размещение: запрещено без разрешения авторов

припасть

Джоэль никогда не доверял слугам до конца, даже самым старым и проверенным. Во всяком случае, не в том, что касалось экспериментов, которые он с младшим братом проводил в своей лаборатории, оснащенной так, что мог бы позавидовать иной университет. И уж точно не в том, что касалось самого ценного экспоната в Зоопарке.
Только Амшель, младший брат и самый преданный его соратник по изысканиям, был удостоен такого доверия.
Только он ассистировал Джоэлю в экспериментах, которые день ото дня, год от года приближали их к открытию нового вида разумных живых существ, Chiroptera sapiens. Только ему вверялось в обязанность по распоряжению брата приводить подземным ходом из старой башни в особняк изучаемый образец и отводить его обратно. Только он без опасений мог приносить образцу пищу - глиняную кружку, полную еще теплой овечьей или куриной крови - мыть его и переодевать. Амшель, никогда не волочившийся за женщинами и влюблённый только в их работу, никогда бы не позволил себе никаких злоупотреблений по отношению к образцу D-67, какие бы точёные и привлекательные формы тот, а вернее сказать, та, ни приобрела с возрастом.
Часто, глядя, как она безвольно бредёт за братом, глядя пустыми, бессмысленными глазами на руку, сжимавшую её ладонь, Джоэль думал, что, возможно, поступил с этой девочкой слишком уж сурово. Да и её сестре, тосковавшей в обществе вышколенных, неразговорчивых слуг и животных, которые видя её, ни с того ни с сего пускались наутёк, было бы веселее.
Нет, миг спустя качал он головой, это в нём говорит отец, а не учёный. Начни он растить обеих девочек как дочерей - и как бы тогда он мог полноценно изучать их анатомическое строение, состав крови, особенности физиологии? Как бы он мог тогда поднять инструменты на какую-то из них, даже зная, что рассечённая плоть и распиленные кости срастутся в считанные минуты? Как бы он вообще узнал об этих считанных минутах? Как бы он выяснил пределы их сопротивляемости высоким и низким температурам? Как бы узнал, сколько представитель их вида может выживать без воды и пищи? Как бы он вообще решился на любой из этих опытов?
Нет, одной из них следовало оставаться безымянным образцом. Он всё сделал правильно, и история простит ему эту жестокость, когда он представит миру открытый и изученный им вид Chiroptera Sapiens.
Как же жаль, что дети были не разнополыми, думал он иногда с досадой, ведь в этом случае остаётся неосвещённым столь важный аспект продолжения рода. К человеческим мужчинам образец интереса не проявлял и даже пугался их, делая исключение лишь для Амшеля: неудивительно, Амшель наверняка был для неё чем-то вроде родительской фигуры. Его же собственная приёмная дочь, Сая, в свои восемнадцать была сущим ребёнком и даже платонически противоположным полом не интересовалась, если не считать купленного у цыган и приставленного к ней мальчишки, с которым они облазали все сады и поля вокруг поместья.
― Что ж, молодой человек, надеюсь в будущем вы меня не подведёте, ― бормотал Джоэль, глядя, как дочь тащит цыганёнка за руку к озеру или в старый фруктовый сад поутру. ― Возможно, вы примете участие в восстановлении уникального вида разумных существ… Кто знает, может, древние обитатели Атлантиды или Гипербореи сами благословили вас на возрождение их потомков в далёком будущем. И всё же, как жаль, что один из близнецов не был мальчиком.

***
Амшель привычно вёл за руку свою подопечную по подземному коридору, держа в свободной руке фонарь.
В последнее время он поймал себя на том, что не знает, как называть её. Его совершенно не устраивало безликое “образец”, как именовал её Джоэль, но просто “девушка” ей не подходило ― что-то неземное, нечеловеческое было в её грации, сквозившей в ней даже когда она нехотя, дрожа от осознания предстоящего, садилась на отведенное для опытов жёсткое ложе, или тоскливо смотрела сквозь забранное решёткой окно башни. Что-то загадочное таилось в невинном, почти детском точеном личике и в синих глазах. Ей не к лицу было бы быть Жанной, Мари, Бертой или Эммой, а имена древних богинь казались пошлыми и тяжеловесными. Кроме того, имя означало привязанность, а он не мог себе этого позволить, как бы грустно от этого ни становилось. Он по привычке называл её просто “она”.
Нет, упаси боже, Амшель не был в неё влюблён ― как можно влюбиться в дитя, которое ты ещё помнишь младенцем. Он знал каждый изгиб её тела, но лишь потому что видел, как оно менялось с возрастом, во время мытья или переодевания в новую сорочку, когда старая становилась неприлично короткой или изнашивалась. Он видел её редкие улыбки - возможно, лишь потому что ей больше некому было их адресовать. Он даже иногда говорил с ней, просто чтобы не выполнять свои обязанности в гнетущем молчании…
― Амшель, ― он застыл как вкопанный, когда его мысли прервал тихий нежный голосок. Он не сразу понял, кто это говорит. ― Я хочу есть.
― Мы придём в башню, и я принесу тебе еду, ― ответил он, стараясь говорить как можно спокойнее.
― Тогда пойдём быстрее, ― она говорила неуверенно, но вполне отчётливо.
Амшель кивнул, скрывая волнение и ускорил шаг, чувствуя, как она сжимает его руку.
― Почему ты не говорила раньше? ― спросил он уже когда они поднялись по башенной лестнице, и по полуразрушенной, поросшей одичалыми розами галерее шли к её келье.
― Я не должна, ― ему показалось, или в её смиренном невыразительном голосе прозвучало что-то вроде кокетства? ― ведь тот, другой, сказал, что я не должна говорить.
― Но ты умеешь, ― Амшель уже не скрывал своего потрясения. ― Как ты научилась?
― Потому что ты говорил со мной, ― она смотрела на него широко открытыми, доверчивыми синими глазами. ― Я слушала. Тебя и того, другого. Он Джоэль. Ты Амшель. Я… ― она замолчала и задумчиво посмотрела на него. ― А кто же я?
― Ты - это ты, ― Амшель уже не мог спокойно стоять на месте. ― Я пойду за едой. Веди себя хорошо.
Он выскочил и запер дверь, прежде чем она успела ему ответить. Сердце так и колотилось в груди: подумать только, она, которую не учили говорить, с которой обращались как со зверьком, сама освоила человеческую речь. Это открытие стоило всех варварских опытов Джоэля… Чёрт побери, Джоэль. Как он отнесётся к тому, что его образец, существо, которому он так тщательно отказывает в одушевлении, вдруг открыл в себе человеческую черту? Не обвинит ли он в этом его самого? Не отстранит ли от дальнейших открытий? Нет уж, этого допускать нельзя. Он всегда успеет продемонстрировать её умение и чего уж там, исследовать его самостоятельно. Он же не будет вечно ассистировать старшему брату.
― Вот что, ― сказал он ей, когда принёс и передал ей сквозь прорезанное в двери окошко чашку с кровью, ― тот другой не должен знать, что ты так складно говоришь.
― Почему? ― она доверчиво склонила голову набок, держа чашку двумя руками и глядя на него в решетчатое окошечко в двери.
― Потому что тогда я больше не смогу к тебе приходить, ― ответил он, не придумав ничего лучше.
― Тогда я всегда буду сидеть тут одна? ― в её глазах заблестели слёзы.
Он торопливо кивнул.
― Хорошо, ― она покорно кивнула. ― Я не буду говорить ничего Джоэлю.
― Молодец, ― Амшель едва удержался от того, чтобы протянуть в окошечко руку и не потрепать её по щеке. ― Теперь это наша тайна. Не забывай. А теперь допивай быстрее, если не хочешь, чтобы остыло и свернулось.

***
Она хранила тайну с твёрдостью и даже достоинством, которого Амшель даже не подозревал в девушке, которая едва ли хоть раз в жизни слышала слово “достоинство”. На Джоэля она по прежнему смотрела глазами испуганного, забитого зверёныша, но стоило ему отвернуться, а Амшелю посмотреть на неё, и в её взгляде тут же искоркой мелькало детское торжество. Амшелю стоило изрядных усилий не улыбаться и не подмигивать ей.
Он с тем же энтузиазмом вёл записи о ходе опытов и ежедневные наблюдения, которые требовал от него Джоэль ― и помимо них едва ли не тройным шифром заносил в отдельную книжечку собственные. Она интуитивно осознаёт значения слов, но понимает не все, некоторые словно не желает слышать и понимать; у неё чувство времени маленького ребёнка, у которого неделя и год ― примерно одинаково бесконечно долго, так же бесконечно долго как завтра; она не знает отличия мужчины от женщины и спрашивает, почему у него растут эти смешные волосы на лице, а у неё ― нет. Он не заносил в эти записки, что иногда ему становилось страшно, когда взрослая на вид девушка лепетала перед ним, как пятилетний ребёнок, потому что не умела иначе, но страх сразу же сменялся азартом: насколько её разума хватит, чтобы понять его объяснения. Он всё ещё пытался соблюдать предписания Джоэля и весьма скупо рассказывал ей о мире вокруг, в основном упирая на то, что он не менее холоден, неуютен и пуст, чем её башня, а люди в нём злы и жестоки.
― Как Джоэль? ― переспрашивала она, и он кивал: да, именно, как Джоэль. Этого было достаточно, чтобы она с ужасом смотрела на окно башни и больше не думала о том, чтобы выйти наружу. Джоэль был её палачом, её мучителем, и она боялась его до оцепенения.
Теперь она не скрывала, что ждала его прихода и постоянно пыталась задержать его подольше, и он оставался, оправдываясь перед Джоэлем, что она не подпускает его к себе или отказывается есть. Но, уходя, он всё так же запирал дверь и не оглядываясь удалялся. Но теперь спину жгло осознание того, что когда он уходит, она смотрит на дверь, пока не затихнут его шаги ― словно глядя сквозь неё ему вслед.

Годы текли размеренно и незаметно. Однажды утром Амшель, взглянув на брата, осознал, что на его голове не осталось ни одного тёмного волоса, а лицо изборождено морщинами. Он и сам изрядно погрузнел: деревенский воздух, обильная пища, да ещё сидячая работа сделали своё дело.
В тот же день,когда Амшель поднялся в башню, чтобы принести узнице пищу, она спросила:
― А когда мои волосы побелеют, как у Джоэля?
― Думаю, никогда, ― ответил он, не покривив душой: с тех пор, как ей и её сестре минуло семнадцать, они не постарели ни на день.
― Это хорошо, ― вздохнула она с облегчением, в котором Амшелю почудилась нотка кокетства. Откуда это в ней, подумал он, ведь она почти ничего не знает о том, как ведут себя люди в обществе. Неужели это инстинкт, присущий всему женскому полу, это безотчётное желание нравиться и привлекать внимание? Он заметил, что она воткнула в волосы розу из тех, что оплетали стену башни снаружи. Что-то в камнях башни или в почве, нанесённой в щели меж камнями, давало странный химический эффект: чем ближе к верхушке, тем более отчётливый синий оттенок обретали изначально алые цветы, а на уровне её кельи и вовсе были ярко-синие, почти в тон её глазам. Он невольно залюбовался сочетанием матовых чёрных волос, белой, как фарфор кожи и яркой синевы глаз, перекликающейся с изысканной синевой цветка.
― У меня ужасно запутались волосы, пока я тянулась за розой, ― жалобно сказала она. ― Ты ведь можешь их расчесать?
Минуту Амшель поколебался. Обычно её гладкие и послушные волосы не требовалось расчёсывать каждый день, что спасало их от безжалостной стрижки, на которой настаивал Джоэль исключительно из соображений гигиены.
― Я высунулась за цветком и наткнулась на колючую ветку, ― продолжила она со слезой в голосе. ― Теперь у меня в волосах шипы. Я не могу вынуть их руками. Пожалуйста, Амшель!
― Ладно, ― сдался тот, доставая ключ. ― Но ненадолго.
Стоило ему отпереть дверь, как она исчезла и тут же рассмеялась своим чистым звонким смехом у него за спиной.
― Смотри, как я умею, ― гордо сказала она. ― Теперь никто плохой меня не догонит. Даже Джоэль.
― Вернись, пожалуйста, ― пытаясь говорить как можно строже, произнёс Амшель, распахивая перед ней только что открытую дверь. ― Иначе я не буду тебя причёсывать, а Джоэль рассердится.
― Ты ему не скажешь! ― она гневно топнула ножкой, глухо шлёпнувшей по каменному полу. ― Не смей ему говорить!
― Я должен, ― твёрдо сказал он. ― Поэтому вернись, чтобы мне не пришлось этого делать.
― Ты злой! Ты такой же, как он! ― взвизгнула она и оттолкнула его. Пол ушёл из-под ног, где-то за спиной грохнула и заскрипела дверь кельи, а потом затылок пронзило болью и что-то глухо треснуло, как ореховая скорлупа. Перед глазами расплылась красная пелена.
“Чёрт побери, она просто толкнула ― нет, швырнула меня в стену, как котёнка”, ― проплыло в голове. ― “Мужчину почти в два раза выше и шире себя. И как она раньше не осознала, насколько сильна”.
В его волосы вцепились тонкие, но сильные пальчики, и череп снова взорвался болью, и снова, и снова, и снова. Он слышал её голос, но не различал, что она кричит, только интонацию - сначала она кричала гневно, потом жалобно, а потом кровавая пелена заволокла, видимо, и уши, потому что он совсем перестал её слышать. Дышать стало совсем тяжело, рот наполнился кровью, а тело словно наполнили ватой вместо костей и жил.
А потом во рту к солёному вкусу собственной крови добавился вкус чего-то ещё ― какого-то особенно сладко-солёного и терпкого привкуса, и из последних сил он сглотнул, пытаясь понять, что это, остатками уплывающего сознания…
Неведомая судорога скрутила всё тело, раздавливая каждую кость в теле на мелкие осколки, выжимая мозги, как служанка мокрую тряпку, выворачивая наизнанку внутренности. По жилам вместо крови текло жидкое пламя, расплавляя обломки костей и выжигая все органы чувств. В ушах стоял бесконечный хриплый вой, а в глаза словно впились тысячи раскалённых игл.
“Это и есть ад”, ― мелькнуло где-то в глубине сознания, и тут же заглохло, вытесненное бесконечной болью.
А потом он открыл глаза и осторожно повернул голову.
Боль внезапно отхлынула и совершенно утихла.
Он лежал на полу в её келье, головой у неё на коленях, и она смотрела на него со смесью страха и любопытства.
С некоторое опаской, Амшель повернул голову и посмотрел на стену. Тёмные камни были покрыты кровавыми потёками.
Она колотила его головой о стену, сообразил он, но почему-то без страха и без гнева, с лёгкой тревогой.
― Я не испачкал тебя? ― спросил он, приподнимаясь и ощупывая затылок, который, по его соображениям, должен был превратиться в сплошную кровавую кашу. Голова, к его удивлению, оказалась совершенно целой. Подол её сорочки, конечно, был покрыт брызгами крови, но куда меньшими, чем он ожидал.
― Нет, ― гордо сказала она. ― Хочешь знать, что я сделала?
― Расскажи, ― он сел на пол перед ней, словно заново изучая её лицо и осознавая, что в жизни не видел ничего более совершенного.
― Сначала я тебя толкнула, и ты пролетел через всю клетку, ― сияя от гордости, начала она, ― потом я ужасно рассердилась, что ты хотел рассказать всё Джоэлю, и начала колотить тебя о стену. Потом я думала, что ты встанешь, потому что всё должно было зажить ― ведь на мне заживало, даже когда мне отпилили полголовы ужасной пилой ― но у тебя никак не могло зажить, и я испугалась. И тогда я подумала: вот сколько из тебя вытекло крови, наверное, всё дело в ней, но она вся теперь на полу, я не смогу собрать её и влить обратно. И знаешь что?
― Ну же, продолжай, ― Амшель не знал, что происходит, но отчасти он отчаянно гнал от себя догадку, которая была чересчур грандиозна для столь нелепого случая, отчасти сгорал от желания слушать её голос ещё и ещё.
― Тогда я подумала: Амшель был ко мне так добр, хотя и помогал меня мучить, но я тоже его помучила, значит, теперь надо быть доброй и поделиться с ним кровью. Я прокусила запястье и нацедила из него крови прямо тебе в рот ― он был так ужасно открыт! А потом ты начал корчиться, как гусеница, когда ее тычешь острой палочкой, и наверное, это было ужасно больно, и чтобы ты опять не расколотил голову, я положила её себе на колени… и всё.
― Ты была великолепна, ― совершенно искренне сказал он. ― Ни один врач не справился бы лучше, милая.
Она просияла ещё сильнее.
― Так ты меня выпустишь? ― спросила она.
― Не сейчас, ― Амшель встал и протянул ей руку, на которую она с готовностью оперлась. ― Для начала, я обещал причесать тебя.
Орудуя расчёской, он пытался уложить в голове то, что с ним произошло. Каким-то образом капля её крови исцелила его и вместе с тем внушила ему странное чувство: чем дольше он находился рядом с ней, тем сильнее в груди сжималось сердце. В последний раз он чувствовал что-то подобное, когда ещё студентом украдкой любовался хорошенькой цветочницей, торговавшей неподалёку от дома, где он квартировал. Его тогда едва отговорили от женитьбы, но то чувство ни в какое сравнение не шло с тем, что он испытывал сейчас. Такого чистого беспримесного восторга и нежности он ещё не помнил.
― Теперь, ― её голосок отчего-то прозвучал разом со всех сторон, должно быть, последствия травмы, ― мы с тобой всегда-всегда будем вместе. Ты мой.
Ещё недавно подобное заявление из чьих бы то ни было уст разозлило бы Амшеля неимоверно, но сейчас сердце сжалось от какого-то странного чувства. Покорности?
― Почему ты так думаешь? ― спросил он, не пытаясь скрыть волнения.
― Я просто знаю, ― она вдруг рассмеялась и растаяла под его руками, возникнув вновь со спины и крепко обняв. ― И буду знать всё больше и больше. Ты рад?
― Да, ― и это было чистой правдой.
Какие бы бури не бушевали внутри, как бы ни хотелось Амшелю петь и вечно смотреть на грациозное и, как оказалось, смертельно опасное создание, он оставался в первую очередь ученым, для которого не затуманенный разум был высшей ценностью.
― Я заберу тебя отсюда, он больше не посмеет тебя коснуться, ― горячо проговорил Амшель и был вознаграждён мерцающим счастливым взглядом синих глаз. ― Но люди опасны, а ты совсем ничего не знаешь о мире вокруг. Я прошу тебя, ради твоей безопасности, ради меня, побудь тут ещё немного. Я должен закончить кое-какие приготовления. И тогда мы сможем выбраться и Джоэль никогда нас не найдёт.
― Никогда-никогда? ― она хихикнула, склонив голову набок. ― Хорошо. Я согласна. Но это должно случиться скоро-скоро.
― Обещаю, ― Амшель неожиданно для себя опустился на одно колено и, поймав хрупкую ручку, прижал к губам. ― Обещаю, моя королева.
В раздумьях о том, почему же с его губ сорвалось именно это слово, Джоэль успел пройти практически весь подземный ход. Фонарь слепил ― видимо, без сотрясения всё же не обошлось, и потому он предпочёл его потушить. Каждый камень и без того был виден невероятно ярко. Скорее всего, это была адаптация организма. Да, именно это.
Однако то, что всю ночь после травмы он сумел провести за журналом, не чувствуя ни голода, ни жажды, ни усталости, уже вряд ли имело к этому отношение. Человеческий организм силён, однако его адаптивная функция вовсе не безгранична. Тогда в чём же дело? Неужели Chiroptera Sapiens способна каким-то образом передавать свой геном через кровь? Неужели ― от этих мыслей сердце забилось чаще ― он сам теперь присоединился к этой могущественной расе, сохранив при этом мощный человеческий рассудок?
Об этом следовало поразмыслить, а значит, необходимо было любым образом заставить брата остановить исследования на какое-то время. И из-за того, что образец… его королева сейчас была крайне нестабильной, и, что куда важнее, из-за того, что нестабильным был он сам. Что ж, осталось лишь придумать достаточно весомый повод.
Повод нашёлся быстро: он всего лишь сказал Джоэлю, что произошло. Не всё, разумеется: только до того момента, как она выскользнула и едва не сбежала. Встревоженный своенравностью ценного образца, брат решил приостановить работу и велел Амшелю не ходить к ней без крайней необходимости.
Амшель только согласно кивнул, не став уточнять, что крайняя необходимость для него теперь наступает почти каждый день.

***
Он с каждым днём открывал всё новые и новые преимущества своего преображения: в еде и сне, как выяснилось, он не нуждался совершенно. Ради эксперимента он нанёс себе несколько порезов разной степени глубины, и все затянулись менее чем за минуту. Рассечённая кожа срасталась обратно, буквально на глазах, и Амшель решил пойти дальше. Выбрав вечер, когда Джоэль уехал по делам, большая часть слуг ушли в деревню на праздник, а Сая, обиженная тем, что отец не разрешил ей пойти вместе с ними, вместе со своим верным рыцарем закрылась у себя, и они терзали виолончель и старый рояль чем-то из Шуберта, он, вооружившись скальпелем и двумя тазами с горячей водой, вскрыл вены на обеих руках. За несколько минут от порезов не осталось и следа, но крови всё же вытекло достаточно чтобы вызвать у него жажду, которую невозможно было утолить обычной водой.
Неудивительно: он стал гемофагом, как и она, его королева. Куда больше его удивляло то, что её сестра, воспитанная как обычная девочка, считает кровь, которую ей приходится пить, гадкой. Джоэль слишком очеловечил её, превратил в обычную заурядную провинциальную барышню, которой она навсегда и останется.
Презрительно поморщившись, Амшель потихоньку покинул дом и вышел через заднюю калитку.
Солнце уже висело над самым горизонтом, окрашивая холмы рыжими и золотыми отблесками. На дороге, ведущей из деревни никого не было ― праздник ещё продолжался, но пройдя немного, Амшель увидел, что под деревом кто-то сидит. Это была нищенка, совсем молоденькая девушка, грязная и жалкая, без малейшего проблеска разума во взгляде. Она сидела между вековыми корнями, поджав ноги, и рядом с ней лежала толстая дорожная палка, к которой был привязан узелок. Подойдя поближе, он показал ей монету и едва скрыл нетерпение, увидев жадный блеск в тусклых, ничего не выражающих, как у старухи, глазах. Он молча указал ей в сторону руин. Она немного поколебалась, но когда Амшель сделал вид, что прячет монету, разворачивается и уходит, жадность всё же пересилила. Она шла чуть сторонясь его и держась позади, но не отступала. Палку она закинула на плечо, и Амшель слышал каждый шорох болтавшегося на ней узелка.
Едва они вошли в руины старого поместья, она, деловито оглядевшись по сторонам, и отставив палку к стене, подняла истрёпанную, неопределённого цвета юбку, обнажив тощие, серо-жёлтые от грязи и синяков ноги. Была она немой, дурочкой или просто робела перед важным господином, Амшель не знал и не хотел знать. Так было даже удобнее. Он не был уверен, что сможет довести дело до конца, если она заговорит с ним.
Он жестом велел ей отпустить юбку и толкнул к крепостной стене. На фоне бурых, неровных, истёртых ветрами, дождями и временем камней она казалась жалкой личинкой, выползшей из щели в кладке. Он невольно сравнил эту девочку с той, другой, сидевшей в башне в какой-то сотне метров от него. Та, даже связанная, распластанная на железном столе, хранила в себе красоту и невинность юного ангела, хотя по человеческим меркам давно повзрослела. Эта же, которой едва ли исполнилось пятнадцать, уже казалась отвратительной старухой, познавшей всю грязь и убожество мира и воспринимавшей их как должное.
― Стой тихо, ― у него пересохло в горле, голос звучал хрипло, но девчонку это нисколько не удивило.
Он склонился над ней и потянулся ртом к тощей цыплячьей шейке, стараясь не морщиться от запаха тела, не мытого годами.
― Сударь, ― вдруг пробормотала нищенка, и Амшель невольно застыл. Она говорила так тихо и так жалобно, что голод на мгновение уступил место чему-то другому. Это жалкое и потерянное существо, лишённое надежд и стремлений всё же было живым, и он не был уверен, что сможет её тронуть, начни она умолять о пощаде. Да и сколько из неё будет крови? Может, ближе к ночи удастся найти какого-нибудь упившегося крестьянина, здорового и сытого. Никто не удивится: почти каждый год какой-нибудь особенно рьяный выпивоха умудрялся утонуть или сломать шею по пьяному делу. Перегар, в конце концов, пахнет менее неприятно.
― Сударь, ― дрожащим голосом продолжила девчушка: он чувствовал её горячее дыхание на своей щеке. ― Вы бы дали денежку вперёд, сударь. Чтоб без обмана.
Голос сострадания утих. Амшель с облегчённым выдохом закрыл ей ладонью рот и сомкнул зубы на шее. Особых усилий, чтобы прокусить кожу и сосуды, не потребовалось, отметил он, а вкус крови, восхитительный, солёный, отдающий железом, почти сразу заставил забыть о дурном запахе её кожи и волос. К его удивлению, она не вырывалась: едва почувствовав укус, застыла, как кукла, и только тепло дыхания под его рукой да сдавленные всхлипы ещё говорили о том, что она жива, и он не поднял головы, пока не понял, что больше не чувствует этого тепла.
Стоило ему выпрямиться, как девчонка с отвратительным в безветренной вечерней тишине шорохом сползла вниз по стене и тяжело осела на землю, раскинув худые, как палки, ноги. Юбка снова задралась, засаленный, похожий на грязную тряпку капор сбился куда-то на затылок, и из-под него выбились мышиного цвета жиденькие прядки. Амшель ещё раз посмотрел на неё: на вытаращенные от ужаса глаза, на нелепо разинутый рот, на безвольно и бессильно разбросанные конечности, на аккуратный, хоть и заметный след от укуса на грязной шее.
Брезгливо поморщившись, он отряхнул пиджак. Ему казалось, что он пропитался зловонием, исходившим от покойницы. Отряхнуть не помогло, и он, недолго думая, скинул его и завернул в него тело. Труп он сбросил в пересохший колодец тут же, в руинах.
Вернувшись, он мимоходом обмолвился перед Джоэлем, что отдал пиджак нищенке, на которой едва держалось платье. Брат слегка удивился, зная, что Амшель никогда не был склонен подавать милостыню, но ничего не сказал ― только попросил наутро съездить в Париж, передать пакет с записями об ископаемых раковинах, найденных неподалёку от поместья, в Линнеевское общество. Амшель ничего не имел против. Едва ли кто-то стал бы искать проходившую мимо деревни нищенку, да и в старое поместье никто давно не забредал, но стоило проявить осторожность.
На следующий день, садясь в парижский поезд, Амшель уже не вспоминал о вчерашней трапезе. Он восстановил силы и теперь мог думать только о заточённой в башне королеве. Она не могла сидеть там, покорная Джоэлю, вечно. Тревога охватывала его от одной мысли о том, что следующие три дня он не будет приходить к ней в башню. Что кто-то другой будет кормить её и вести через подземный ход в лабораторию и обратно. Что кому-то другому она доверит себя причёсывать.
Глядя в окно, за которым вдалеке виднелось старое поместье, Амшель до скрипа стиснул зубы. За эти несколько дней он должен придумать, как покончить с Джоэлем и забрать королеву с собой.
Потому что она должна быть только его, Амшеля, королевой.

***
Амшель не приходил уже слишком долго. Плохо. Скучно. Как он смеет быть не рядом!
Тонкие девичьи пальчики жестоко потрошили очередную синюю розу, и лепестки падали на пол, такие прекрасные и такие хрупкие. Она была не такой. И он, её избранник, тоже теперь был не такой. А ещё ей так не нравилось, что у неё не было имени. Быть может, она теперь королева, если так он её назвал?
Черноволосая девушка хихикнула и вновь высунулась из окна. Теперь это действие уже не вызывало у неё прежнего страха, напротив ― азарт и желание порвать последний поводок, переступить границы своей темницы и оказаться там, в мире, полном зла. Теперь, когда она так быстра и сильна, это зло не сумеет ей ничего сделать, не так ли? Но Амшель, её Амшель просил ― а ещё говорил, что она не готова. Девушка оскалилась и тихо зашипела. Сидящая поодаль птичья стайка в ужасе сорвалась с ветвей. Птицы всегда побаивались её и никогда не подлетали близко к башне, но впервые ужас распространялся настолько далеко. Интересно, почему? Это связано с тем, что она напоила своего Амшеля кровью?
Как оказалось ― нет, потому что ветви зашевелились, и из-за кустов вышла девушка ― ведь такие, как она, назывались девушками, верно? Отчего-то пленнице стало разом страшно и невозможно тоскливо, захотелось оказаться как можно ближе и вместе с тем куда-нибудь скрыться. Она заметалась, не понимая, что предпринять и как совладать со своими чувствами. И из горла, даже ниже, из самой груди, вдруг вырвался звук. Высокий, мелодичный, похожий на птичье пение.
Незнакомка вскинула голову, широко раскрыв чёрные, с алым отсветом, глаза, и королева смущенно спряталась за каменную кладку почти полностью, однако петь не перестала.
― Кто ты? ― у девушки был такой же голос, как и у неё, и от его звучания по спине пробегали мурашки. ― Что ты там делаешь?
“Ты не должна ни с кем разговаривать,” ― прозвучал в голове голос Амшеля: “Люди злы и коварны, как Джоэль, каждый из них думает лишь о том, как бы причинить тебе боль!”
Однако все эти люди были похожи на её мучителя и на Амшеля. Они были большие, квадратные, с волосами на лице и смешным треугольником на горле. А эта незнакомка казалась такой… родной? Такой похожей на неё саму.
Королева закусила губу, не зная, что предпринять.
― Ты так красиво поёшь. Спой ещё? ― попросила тем временем девушка внизу. И пленница, заулыбавшись, с удовольствием исполнила просьбу. В конце концов, никто не сказал ей, что с людьми нельзя петь. А говорить ― говорить она не будет.
Наконец, видимо, отчаявшись получить ответы на свои вопросы, незнакомка ушла. И отчего-то от этого было так невыносимо больно, что из глаз потекла вода. Странная, солоноватая, пугающая. Может, она заболела? Может, она умирает? И Амшель, где же Амшель?!
Испуганная и разозлённая королева закричала, уже не песней, а рычанием, и все цветки у окна разом завяли, словно от лютого холода.
Незнакомка пришла вновь очень и очень скоро ― стало темно, а потом снова светло. Через ночь. На следующий день.
― Я Сая, ― представилась она. ― Дочь Джоэля. Скажи мне, кто ты и почему ты там? Я пыталась войти, но дверь закрыта. Ты потерялась и не можешь выйти? Скажи, и я помогу тебе!
Что тут нужно было ответить? Выбраться хотелось безумно, а ещё больше хотелось увидеть эту так похожую на себя девушку близко, коснуться её, спеть вместе с ней… Она ведь предлагает помочь. Значит, она добрая, такая же добрая как Амшель. Но при этом она “дочь Джоэля”. Интересно, что это значит? Может быть, с ней тоже делают ужасные вещи, просто другие? Но почему тогда ей можно гулять по улице, и она в таком красивом платье? Это было… завидно. Неправильно. Плохо.
Королева всхлипнула и, оторвав одну из роз, скинула её вниз. Сая легко поймала бутон, повертела его в тонких пальцах и прицепила к собственным волосам, таким же жгуче-черным, но отчего-то слишком коротким ― едва ли до пояса. Быть может, так мучает её Джоэль?
― Как тебя зовут? ― очень тепло и терпеливо повторила девушка. ― Скажи мне, не бойся.
Пленница, наполовину скрытая стеной, лишь покачала головой и издала жалобный звук.
― Ты так красиво поёшь… мы можем подружиться. Будем вместе гулять по саду, плести венки и говорить обо всём.
Королева выглянула из-за стены чуть смелее, однако сказать что-то так и не решилась.
― И ты так на меня похожа… Дива. Тебя будут звать Дива, как думаешь?
Королева чуть склонила голову набок и произнесла по буквам.
― Д -и-в-а.
Это было так сладко и странно. Её имя. Такое же, как у Джоэля, и у Амшеля, и у Саи. Интересно, а кто назвал их?
Засмеявшись и сразу же смутившись, Дива спряталась обратно в башню и, обняв коленки, снова затянула свою песню.
― Я ещё приду, ― пообещала Сая. ― Будем дружить, Дива!

***
― Она сделала что? ― спокойствие в голосе Амшеля пошло трещинами, однако его подопечная, не обращая на это внимания, продолжила танцевать по келье, радостно повторяя своё новое название. ― Я же просил тебя ни с кем не говорить!
― Просил, ― кивнула Дива, смотря на него своими сапфировыми глазами. ― А я захотела иначе. И потом, я и не говорила ничего!
Ещё лишь пару дней назад он ответил бы ей на это крайне жёстко, поставил на место, напугал, но сейчас это было совершенно невозможно. Амшель чуть склонил голову, ощущая, как борются в нём эйфория от любого действия и слова его королевы и раздражение. Она ставила под угрозу весь его выверенный план! Она что-то делала сама. Почему бы ей не оставаться просто волшебным покорным существом. Как она смеет сама что-то решать?
― Не злись, ― Дива оказалась совсем близко и обняла Аншеля со спины. ― Сая хорошая, мы подружимся и вместе спасёмся от Джоэля.
― Ей не надо от него спасаться, ― зло бросил Аншель, лихорадочно подбирая верные слова. Не хватало ещё, чтобы кроме собственной воли его сокровища и научного прорыва в дело вмешалась ещё одна капризная девица, которая, кроме того, может всё рассказать его старшему брату.
― Почему? ― Дива вновь оказалась перед ним и вопросительно наклонила голову набок. ― И, Амшель, я хочу быть такой же красивой как она. Найди мне платье, сможешь?
― Д-да, моя королева, ― механически вырвалось у него, однако, встряхнув головой, он сумел вернуть себе самообладание. ― Сая отняла твою жизнь. Пока Джоэль мучил тебя, она жила как… как его королева. У неё было всё. Она такая же, как он, пойми, если ты доверишься ей, то всё закончится крайне печально. А ещё она такая же сильная, как ты. Понимаешь? Она может помешать нам бежать, остановить тебя и вернуть в то самое ужасное подземелье. Ты же не хочешь этого, милая?
― Но почему, ― синие глаза наполнились слезами, и сердце Амшеля предательски сжалось. ― Почему она стала его королевой, почему у неё есть рыцарь и красивые платья, а я…
Дива с внезапной яростью оттолкнула его, и он врезался в стену так, что посыпались мелкие камушки. Амшель с трудом перевёл дыхание и пошевелил плечами. Такой удар должен бы был привести к многочисленным травмам. Не привёл: кости целы, кожа не лопнула. Он стал поразительно стойким, и это был не последний дар крови его королевы.
А ещё откуда она сумела взять это слово “рыцарь”, никто при ней совершенно точно подобного не произносил.
― Я твой рыцарь, ― сказал Амшель; кажется, впервые в жизни он говорил так горячо. ― И мне больно видеть твои слёзы. Мы выберемся отсюда, и очень скоро, я обещаю тебе. Но не верь Сае, не верь никому, кроме меня. Ты увидишь, почему, я покажу тебе её истинное лицо.
― Ладно, ― Дива вытерла глаза и вновь закружила по келье. ― Но ты должен сделать это быстро! Иначе я разозлюсь и выйду сама.
― Я обещаю, ― прикрыв глаза и погасив раздражение, проговорил он. ― Обещаю.

***
Ему не составило особого труда пройти в кабинет Джоэля и оставить отпертым и даже приоткрытым ящик стола, где хранились ключи от башни и кельи Дивы (обидно, но имя, данное ей сестрой, прижилось, и Амшелю даже нравилось: возможно, потому что и она была от него в восторге). Джоэль отлучился ненадолго, вышел отдать какие-то распоряжения мажордому, но Сая ожидания оправдала. Стоило ему, нарочно погромче хлопнув дверью, уйти к себе, как в коридоре послышались осторожные шаги и шелест юбок.
Когда во второй раз скрипнула дверь кабинета, и дробный перестук каблучков затих где-то внизу лестницы, он спокойно вернулся в кабинет и запер пустой ящик.
Сегодня Джоэлю всё равно не до проверки ключей. Брат впервые за много лет решил праздновать свой день рождения не в тесном семейном кругу, состоявшем из самого Амшеля и с некоторых пор Саи, а созвать соседей и товарищей по Линнеевскому обществу и устроить приём. Судя по всему, заодно он собирался наконец-то вывести Саю в свет.
Что ж, пусть Джоэль делает со своей королевой что хочет, а он, Амшель, исчезнет вместе со своей. Едва ли брат отправится по их следу: годы не те, да и как он собирается их возвращать? По этому поводу Амшель был спокоен.
То, что ему нужно, он едва ли получит в естественнонаучных сообществах, но он всегда найдёт союзников. Тех, кто заинтересуется сокровищами, которые может дать Chiroptera Sapiens: регенерацией, устойчивостью к самым суровым условиям, практически вечной жизнью, а может, и чем-то большим.
Не то чтобы он собирался делиться этими сокровищами со всем миром. Его королева принадлежала только ему.
В голове ни с того ни с сего поднялась волна радости, ударила в голову искристыми пузырьками, закружила, готовая унести душу куда-то в небо. Дива свободна, понял он. Амшель так и видел, как она кружится по каменному полу башни, и полы её сорочки развеваются от её движений, как вприпрыжку бежит по лестнице, по которой обычно робко ступала, цепляясь за его руку, как вприпрыжку бежит по потайному коридору и толкает ненавистную дверцу в конце…
Надо встретить её, когда она придёт в лабораторию. Амшель торопливо встал и направился в коридор, к боковой лестнице, ведущей в подвал. Краем глаза он увидел своё отражение в настенном зеркале: на губах его играла неприлично счастливая улыбка, как у ребёнка, получившего долгожданный подарок.
Ещё спускаясь в лабораторию, он услышал звон, грохот и чей-то слабый вскрик. Когда он вошёл в приоткрытую дверь, под ногами захрустели осколки. Пол был усыпан останками пробирок, шприцов и колб, между которыми валялись сброшенные с полок книги и атласы. Дверца стеклянного шкафа с образцами ископаемых, валялась, разбитая чуть ли не в пыль, в дальнем углу. Стол, на который обычно укладывали Диву во время экспериментов, был опрокинут и погнут посередине: она выместила свой гнев и на нём.
Дива сидела посреди комнаты, поддерживая на руках мужчину в ливрее и склонившись над ним, как мать над ребёнком. Жан-Пьер, понял Амшель, разглядев рыжую шевелюру, новый лакей, которому, видимо, ещё не разъяснили, что в подвал ему хода нет. Видимо, решил посмотреть, что за шум поднялся внизу.
На мгновение у Амшеля потемнело в глазах: ему что, придётся делить Диву с каким-то лакеем?! Но та повернулась к нему и радостно, как маленькая девочка, протянула к нему руки. Тело слуги она брезгливо оттолкнула, и Жан-Пьер отлетел в сторону, устремляя мёртвый взгляд в потолок.
Пытаясь скрыть облегчение, Амшель подошёл к ней и помог встать.
― Ты зря подняла такой шум, ― укоризненно сказал он. ― Если слуги сбегутся и позовут Джоэля...
К его бесконечному удивлению, имя Джоэля не заставило её задрожать или хотя бы смутиться. Она нахмурилась и сложила руки на груди ― прелестная маленькая гневная богиня.
― Пусть зовут! ― гордо заявила она. ― Видел, что я могу?
Она закружилась по разгромленной лаборатории, легко ступая между осколками и обломками. Амшель, словно заворожённый, смотрел на неё, дикую, грациозную, свободную. Рукава и подол развевались, как белые крылья, и она напоминала птицу, которую выпустили из клетки, и которая вот-вот вырвется из подвала и взмоет в небо.
Улетит ли она навсегда или ей не хватит смелости его оставить?
Кружась, Дива приблизилась к трупу слуги и брезгливо толкнула его босой ножкой.
― Он назвал меня чудовищем, ― обиженно заявила она. ― Вот я и показала ему, какое я чудовище! Но он был глупый и невкусный, а я ещё хочу есть!
― У нас будет время поесть в дороге, ― нетерпеливо сказал Амшель и взял её за руку. ― Сейчас нам надо уходить.
Во дворе ещё должна стоять пролётка: Джоэль распорядился выехать и встретить кого-то со станции. Никто не удивится, если брат и дочка хозяина поедут встречать гостей сами. И никто не удивится, что своенравная Сая решила поехать в длинном плаще в тёплый летний день…
― Что здесь происходит? ― в дверях ошарашенно застыл Джоэль. ― Амшель?! Что это значит?! Ты что, забыл её запереть?
Амшель машинально ступил вперёд, загораживая собой Диву, но та сама рванулась к Джоэлю и отвесила ему оплеуху: тот отлетел в сторону и ударился о развороченную полку с книгами.
― Ам… шель, ― выдавил он, пытаясь подняться на ноги. ― Утихомирь… её… Она убийца… хищница… Теперь она об этом знает… Нам придётся… посадить её... на цепь…
― Он твой, Дива, ― спокойно сказал Амшель, глядя брату в лицо. ― Не играй с ним слишком долго, ладно?
― Не волнуйся, ― она подарила ему лучезарную улыбку. ― Он старый и скучный. И его кровь наверняка гадкая на вкус.
Амшель развернулся и вышел из лаборатории. За спиной раздался хриплый стон и звонкий смех Дивы, и Амшель почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке.

{***
Назад дороги не было. Теперь, когда Джоэля нет, он первый, кого заподозрят слуги. Не то, чтобы он так боялся полиции и ареста, но он был нужен своей королеве. Что с ней будет, если она останется одна? Что будет, если обратит себе в рыцари кого-то… не того? Кого-то, кто тоже захочет воспользоваться её могуществом?
Кого-то, подобного ему.
Нет, этого он допустить не может.
Он должен убрать всех домочадцев. Где в кладовой стоит керосин, которым заправляют лампы, он знал. Они подожгут дом и уедут, и пусть полиция выискивает его среди руин.
Беспокоило его только одно: где-то должна была быть Сая со своим мальчиком на побегушках. Хаджи ему не противник, но вот с Саей всё куда серьёзнее. Убить её просто так не выйдет, да и есть вероятность, что сёстры не захотят сражаться.
Две королевы ― это, конечно, заманчиво, но только при условии, что обе слушают, что он говорит, Сая же была своенравной всегда, на всё имела свой ответ, и как бы она ни была простодушна, доверять ему так, как Дива не будет никогда.
Значит, надо её найти. Обезвредить, запереть, может, ранить достаточно серьёзно, чтобы обездвижить. Не дать помешать.
Амшель спокойно прикрыл за собой дверь на подвальную лестницу и направился к комнате Саи.
На стук выглянула только одна из горничных и сказала, что барышня с утра собиралась с Хаджи куда-то в лес за подарком для Джоэля. Взрослая девица, а всё бы по лесам бегать, проворчала она. Амшель задушил её одной рукой, не испытывая ничего, кроме удовлетворения: эта женщина всегда раздражала его.
Осторожно опустив тело на пол, он пошёл дальше, сначала по второму этажу, потом по первому, убивая всех, кто попадался ему на пути. Он даже поразился про себя, как слабы и хрупки на самом деле люди: если сдавить горло с достаточной силой, они просто перестают дышать.
Когда он закончил с дворовыми слугами и вернулся в дом, Дива уже была там. Тело Джоэля она зачем-то приволокла за собой и усадила на диван.
― Он и вправду оказался жутко скучным, ― заявила она. ― Я только немного порезала его этим его тонким ножиком и пару раз ударила, а он перестал дышать. И кровь у него гадкая. Можно мне ещё чьей-нибудь? И где сестрица Сая? Джоэль и её где-то запер?
― Нет, она ушла в лес. Она гуляла где хотела, пока ты сидела в башне. Она никогда тебя не поймёт, дорогая. И у неё есть другие друзья.
― У неё тоже есть рыцарь? Как ты?
― Да, в некотором роде, ― он чуть покривил душой: насколько он знал, Хаджи всё-таки был вполне смертным человеком. ― И он тебя ненавидит.
― Но почему? ― недоумённо наморщила лоб Дива. ― Наверное, Джоэль им врал. Я дождусь, пока сестрица вернётся, и всё ей расскажу! Она моя сестра, она должна мне поверить. Сёстры ведь верят друг другу, да?
― Будь по-твоему… моя королева, ― Амшель обвёл взглядом гостиную, в углу которой сидел безвольно повесив голову, мажордом. Кажется, он понял, как избавить Диву от желания подружиться с сестрицей раз и навсегда.
Раздался стук дверного молотка. Видимо, кто-то из гостей уже приехал. Что ж, его королева голодна, а среди гостей будут молодые и здоровые. Столько вкусной свежей крови, сколько его королева пожелает.
― Посиди немного здесь, сейчас будет угощение, ― с полуулыбкой сказал Амшель и пошёл открывать сам.

***
К тому времени, как солнце начало клониться к закату, собрались все, кому Джоэль, судя по списку, найденному в кармане сюртука мажордома, отправлял приглашения. Амшель встречал каждых прибывших и вёл в гостиную, где их встречала Дива. Первыми приехавшими, пожилым полным господином Дюбуа, соседом-помещиком, и его молодым сыном, она просто утолила голод, но потом вошла во вкус и убивала просто для забавы, играя с жертвами, как кошка с пойманной мышкой или птичкой. Ей больше всего нравилось внезапно оказываться у жертвы за спиной, заключить в почти интимные объятия со спины изящными, но нечеловечески сильными ручками и прокусывать вену на горле. Удивительно, но она почти не забрызгалась кровью, несмотря на то, что убила человек двадцать или тридцать: словно интуиция или инстинкты подсказывали ей, куда лучше кусать.
Тех, кому удавалось убежать от Дивы, Амшель убивал сам. Он не играл, в отличие от неё, расправлялся быстро, ломая шеи или отбрасывая к стене несильным ударом, и уже не удивлялся тому, насколько ему не жаль всех этих людей, даже тех, кого он знал.
Они были препятствием на пути к их с Дивой будущему. А у него были слишком большие планы на это самое будущее.
Тела он выносил в сад, туда где уже успели расставить столы и стулья для банкета. Он небрежно, как мусор, складывал их в кучу. Исключение он пока сделал только для Джоэля: Дива настояла, чтобы он сидел с ней и смотрел, как она расправляется с его гостями. Амшель не возражал.
Он как раз собрался идти за горючим в кладовую, когда Дива вдруг подскочила с места и, как куклу, подхватив на руки Джоэля, побежала к двери в сад.
― Сая идёт! ― воскликнула она, перехватив его удивлённый взгляд. ― Я её встречу! Вот она удивится!
Амшель с усмешкой кивнул и пошёл в кладовую.

***
Дива отыскала его возле лестницы, когда он только расплескал по ней порцию керосина. Тела Джоэля при ней уже не было: видимо, бросила прямо там, в саду.
Когда он повернулся к ней, что-то словно укололо его в сердце: Дива была готова вот-вот заплакать.
― Амшель! ― она бросилась к нему на шею, не обращая внимания на запах крови и горючего. ― Она… она меня испугалась! Она меня ненавидит! Ты был прав! Почему она меня ненавидит?! Как она может?!
― Так её вырастили, Дива, теперь ничего не поделать, ― он гладил её по волосам, как ребёнка. ― Где она? Гонится за тобой?
― Нет, ― она расстроенно покачала головой. ― Она попыталась… но упала, как будто заснула. Её рыцарь куда-то её унёс. Я не знаю, где они сейчас.
― Время уходить, ― он не хотел отстраняться от неё, но теперь им точно было пора. Сая ― наивное дитя, пока она сориентируется и поймёт, что ей делать без приёмного отца и дома, они будут далеко. ― Иди вон туда, на крыльцо. Там стоят экипажи. Выбери какой больше нравится и жди меня. Только не трогай лошадей, иначе мы не сможем уехать.
Дива, глотая слёзы, ушла. Амшель выдохнул, посмотрев ей вслед, и пошёл выплеснуть остатки керосина на кучу тел в саду.
Огненное погребение ― не худшие похороны, в конце концов. Осталось только поджечь дом и покинуть Бордо навсегда. Или, по крайней мере, на ближайшие несколько десятилетий.
Он зажёг спичку и бросил на кучу тел, попав на шёлковое платье чьей-то супруги. Платье заполыхало моментально, и пламя резво перекинулось на другие тела. Любоваться горящими трупами Амшель не стал: развернулся и ушёл через дом, напоследок бросив в керосиновые лужи несколько спичек.
После этого он как ни в чём не бывало вышел на крыльцо и, сев в открытый экипаж, где его ждала Дива, взялся за поводья: кучера она убила. Немного погодя Дива перебралась к нему на кучерское место, прижалась и, немного пошмыгав носом, задремала.
К утру они будут в порту Бордо и сядут на корабль, идущий куда-нибудь на север. Почему-то это Амшелю казалось лучшим вариантом: может, потому что мать Дивы была найдена где-то в Исландии, может, потому что северные города достаточно радушно примут француза-учёного с юной дочерью. Кроме того, что-то подсказывало ему, что в далёком Стокгольме или Петербурге он без труда найдёт кого-нибудь, готового помочь ему в его изысканиях на тему Chiroptera Sapiens.
Ему больше не требовалось истязать Диву, и она могла быть спокойна на этот счёт: все результаты опытов над своей королевой он помнил и так. Но на себе он экспериментировать не мог, некоторые вещи нельзя проделать с собой чисто технически, а доверять всё ассистентам было неинтересно. Когда они освоятся на новом месте и он начнёт работу, надо будет найти кого-то на роль подопытного. Конечно, тому придётся уяснить, где его место и какая честь ему выпала… Но это всё будет потом. А пока испуганные кони мчатся прочь от огня по дороге на Бордо.
― Амшель, ты обещал мне платье… ― сонно пробормотала Дива куда-то ему в плечо.
― Завтра у тебя будет целая гора платьев, ― искренне пообещал Амшель и на всякий случай подстегнул коней.

@темы: Blood+, тварьчества

---

ДИВАНОН

БСД-команда деанонилась первой, несу ачивочку сюда. В кои веки ответственный за китайцев в треде была я, а не полкоманды, упоровшиеся Мосян.
На самом деле оч стыдно, но к собакам я как-то подостыла, поэтому притащила один текст, и тот про ОСов.
И хотела чуяки подогнать, а не придумалось ничего, тлен боль печаль.



Одинокая работа на челлендж лежит тут Ло, спасибо за эдит.

Миник лежит на фикбуке
Хохмы ради не стала пока добавлять комментарий (как будто кто-то будет пытаться угадывать, кого я там имела в своем виду хд)

Тут все было честно: я пошла писать по Blood+ - я по ней и писала. Меньше, чем хотелось бы, но достаточно, чтобы обнаружить, что какие-то уебобли обозвали себя братьями, а ты потом пиши объяснительные, почему они не инцест хд

Внезапно меня проперло на джен, и тут надо сказать спасибо  Helkarel, которую я каварна заманила в команду и с которой мы в итоге внесли аж целое одно миди (вообще это должен был быть драббл на мрактябрь, но что-то пошло не так). Спасибо, что мотивировала закончить, когда я уже решила на него забить, и за соавторство
Внезапно писать об Амшеле было прикольно (это почти как об отце Кирее, только вместо царя в леопердовых штанах дева в белом), но потом я села переводить новеллу, и оказалось, что мы написали АУ к канону.

Ну и конешна пляжный эпизод по анимцу, которое едва ли кто-то вспомнит, просто потому что почему бы и нет.

... а в остальных командах я рыбодебилила. Оч стыдно.

запись создана: 15.03.2020 в 13:41

@темы: тварьчества, литература, сучки

---

НАРОД НАРОД СМОТРИТЕ ЧЕ ДАЮТ.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Везде китайцы, решила я. Везде эти китайские дорамы, страсти восточные, и вот это вот всё.
Даже самые отсталые слои населения должны приобщаться к китайским фандомам, решила я.
И села смотреть "Троецарствие".
Мабыть и почитаю потом первоисточник. После "Речных заводей" я в принципе морально готова к толпам персонажей и сильно изменившейся морали.

Люй Бу от Лю Бэя уже отличаю, спасибо.

Блин, я их только начала отличать, а тут Люй Бу кончился.
В принципе, это было закономерно, потому что с таким э отсутствием стратегического мышления и ачотакова головного мозга вообще удивительно, что он не отхватил пизды раньше. Это потому что объединился с порядочным человеком Лю Бэем, который союзника не будет превентивно угондошивать, ага.
Короче, на серии, где Люй Бу кузнец своего пиздеца, я фейспалмила так, как не фейспалмила даже пожалуй, когда в махе в кости играли. Там-то хоть была явная и очевидная подстава, а тут просто сам. всё. всрал. Лично. Вот этими ручками.
Короче был генерал, тупой, но красивый, и кончился генерал. В престолы ему играть точно не стоило.
Чэнь Гуна жалко, но он вроде как сам выбрал смерть, потому что альтернативный вариант - служить Цао Цао, который в принципе не худший начальник, но в глазах Чэнь Гуна он уже феерический коварный мудак, и Люй Бу и то был лучше.
Я надеялась, что Дяочань вспомнит трепетную юность и даст еще угля, но нет.
На заметку про изобретение любви: я честно сморкалась в занавеску, когда Дяочань вместе с мужем пошла на казнь, и ждала каких-нибудь символических уточек-мандаринок в кадре. Не дали.


Императора тоже жалко - то в заложниках по жизни, то вроде сбежал, но опять приходится в заложники за кастрюлю супчика. Не, так-то опять же Цао Цао не худший вариант, но власти не даст. Зочем тебе власть мальчик, ты ж в нее не умеешь, сиди красиво и делай значительное лицо.

Я не могу определиться, мне нравится Чжан Фэй или меня бесит Чжан Фэй. С одной стороны, это такой мистер колоритное ебало, как у бога грома. С другой, гопник не хуже Люй Бу, хотя надо отдать должное, этот братанов не кинет.

запись создана: 11.02.2020 в 16:31

---

11.02.2020 в 10:49

Пишет  Botan-chan:

Минутка правил пунктуакции
Я не знаю, что мне нравится больше, сама информация или способ подачи.

Из твиттepa филoлoгa:

1. Вce дyмают, русская пунктуация бeccмысленна и бecпощадна, но это не так. В ней есть два принципа — интонационный и структурный. Так вот, первый — бессмысленен, а второй — беспощаден.

***
2. Интонационным пpинципoм пользовались русские писатели, поэтому по ним учить пунктуацию нельзя. Цвeтaева, например, творила со знаками препинания настолько чёрное, что им теперь никогда не отмыться.

***
3. Cтруктурный принцип пунктуации — это не "я художник, я так вижу", а четкое следование законам русского языка.
Закона два:
1) Разделяй подобное.
2) Выделяй незаконное.
Просто, правда? А теперь поговорим про дох*иллион правил, которые из них вытекают.

***
4. Caмый е*аный и непонятный знак — это точка с запятой (. Он загадочен, как пучины океана, и правила его постановки упираются в "ставится, когда элементы предложения сильно осложнены", что может переводиться как "суй куда хочешь, потом отбрешешься".

***
5. Все грамотные люди знают, что надо ставить запятые перед подчинительными союзами. Мало кто знает, что части сложных союзов могут отделяться из-за частиц или вводных слов в главной части предложения.
Примеры ниже.

***
Я люблю тебя, потому что ты смешная.
Я люблю тебя только потому, что ты смешная.
Я люблю тебя, видимо, потому, что ты смешная.

Многие люди, кстати, не в курсе, что существуют подчинительные союзы типа "несмотря на то что", "ради того чтобы" и т. д., А зря!

***
Самая странная ошибка, которую я встречал — это выделение обстоятельств в начале предложения, например:
После хорошего ужина, мне захотелось вздремнуть.
Она там не нужна, ставить ее грешно, не делайте так.

***
Есть только 4 типа выделяющихся обстоятельств:
Деепричастные обороты
Сравнительные обороты.
Уступительные обороты.
Уточняющие обстоятельства.
Все остальное — тьма и ересь.

***
"Деепричастия в тексте выделяются всегда!" — раздается крик русички на весь класс. В большинстве случаев это так, но плохо то правило, где нет исключений! Деепричастия могут не выделяться, если выполняют функцию сказуемого или тесно связаны с ним по смыслу, но это бывает редко.

***
Ещё деепричастия не выделяются, если они наречие (Еду в автобусе сидя) или фразеологизм (Делаю работу спустя рукава). Это надо запоминать, но никто не хочет.

***
Если русский язык не может подчинить что-то своей воле, то он называет знак необязательным или вариативным. Это простой и действенный способ избежать жертв среди филологов.

***
К слову о вариативных знаках. Больше всего тьмы и непонятое в плане пунктуации кроется в области производных предлогов.
Так вот, только ДВА оборота с предлогами ВСЕГДА выделяются:
Несмотря на (обст. уступки)
Кроме/включая/исключая (обособленное дополнение).

***
Предлог "благодаря" выделяется по интонационному принципу, но это далеко не обязательно.
Предлог "типа" (и он пишется именно так — ТИПА) НЕ ВЫДЕЛЯЕТСЯ ВООБЩЕ.

***
Если вас успокаивает то, что вы знаете такой минимум, как запятая перед "и" в сложносочинённом предложении, то у меня для вас плохие новости: есть пять случаев, когда ее там быть не должно.

***
1) У частей ССП есть общий второстепенный член.
Весной голубеет небо и начинают зеленеть деревья.
2) Есть общая главная часть при однородном подчинении придаточных.
Тогда казалось, что мы будем вместе и никто не сможет нас разлучить.

***
3) Есть общее придаточное.
Когда я проснулся, все вокруг было серым и никуда не хотелось идти.
4) Есть общая интонация.
Ты будешь стоять спокойно или мне снова идти за лопатой?
5) Входят в состав прямого вопроса в БСП.
Есть вопрос: ты будешь слушаться или мне тебе наказать?

***
Тире и двоеточие имеют жёсткую привязку к интонации, потому что через нее передают основное значение в бессоюзном предложении. Двоеточие заменяет союзы "что" и "потому что" и выражает распространительное значение, так что с ним все просто.

***
Тире — это всратый знак. Мало того, что его путают с дефисом-шмефисом, так оно — тире! — может быть ещё и парным. В БСП же есть абсолютно невменяемое правило про выражение быстрой смены событий, которую никак определить нельзя. Это надо только чувствовать...

***
Законы русского языка гласят, что признаки объектов должны стоять только перед объектами. Именно поэтому определения, стоящие после определяемого, выделяются запятыми. И здесь вы вспомнили страшные слова "причастный оборот", но это ещё не все.

***
Кроме причастных оборотов, стоящих после главного слова, выделяются ещё и однородные определения, молодые, дерзкие и жаркие, а также сочетания с прилагательными, похожими на причастия, но ими не являющиеся.
А теперь детки, найдите в тексте с правилом примеры.

***
Как уже было сказано, в языке выделяются всякие уродства и некондишки. В отряде определений это причастный оборот, который чувствует себя обстоятельством – трансгендер от синтаксиса).

Совершенно вымотанные, пионеры решили остаться дома.

***
Определения — это признак объекта. Местоимения указывают на объекты, но не называют их. Они не могут быть вместе, это неестественно.
Именно поэтому определения, относящиеся к личным местоимениям, выделяются всегда.

Уверенный в своей правоте, он продолжал носить шёлковую ночнушку.

***
Самая е*анина в обособлении — это конструкции с союзом "как", потому что там мильон подпунктов, на каждый из которых есть своя оговорка в духе "но если вам очень хочется, то..."
Чтобы правильно ставить запятые, надо разобраться, где у вас сравнение.

***
Что такое сравнение? Это когда ЧТО-ТО выражает признак через сравнение с ЧЕМ-ТО. Логично? Если у вас только один элемент, то это не сравнение, а сказуемое.

У нее задница как у корабля.

У нее задница большая, как у корабля.

***
Ни в одном фразеологизме не нужны знаки препинания, даже если все ваше существо вопит, что они там жизненно необходимы.

Беден как церковная мышь.
Голоден как волк.
Ни рыба ни мясо (особенно больно).

***
В большинстве оборотов с "как" союз можно заменить:
КАК=В КАЧЕСТВЕ – не ставим зпт.
КАК=БУДУЧИ – ставим зпт.
КАК=любой другой сравнительный союз – смотрим, сравнение ли это.
А потом думаем.

Я, как классик литературы, ставлю запятые как хочу.

Я люблю тебя как друга.

***
По поводу "как хочу", "как угодно", "как заблагорассудится" и т.д.
Это устойчивые сочетания, запятая перед ними не нужна, но только если в предложении не пасётся слова "так".

***
Если в предложении ЕСТЬ указательное местоимение ТАК/ТАКОЙ, перед "как" автоматически вырастает запятая, ибо их сочетание даёт нам парный союз ТАК..., КАК.

***
Если вы когда-нибудь скажете филологу, что вводные слова кругом всегда в запятых, вы можете быть посажены на бутылку подумать о своем нехорошем поведении.
Вводные слова не выделяются в начале и в конце обособленных оборотов.

Поеду куда-нибудь, в Питер например.

***
Рубрика "Вам не говорили об этом в школе, и слава богу".
Ряд однородных членов после обобщающего слова — двоеточие, перед — тире, но иногда бывает, что сначала двоеточие, а потом тире:
Знаки препинания: запятые, тире и прочая херня – должны ставиться правильно.

***
Самый мощный пунктуационный мутант — это запятая-тире (,—)
Даже маститые профессоры начинают невнятно мычать, когда их просят объяснить законы постановки этого знака, поэтому я не буду даже пытаться.

***
Для кого-то это секрет, но запятая в обращении после частицы "о" не нужна.

Приезжай же скорее, о женщина моей мечты!
Обращения при этом выделяются запятыми целиком.

О луна моей жизни и закат моего разума, когда ж ты приедешь с далёкой чужбины?

***
Кстати! Выделяется все незаконное, так? Так! Поэтому мы и отделяем запятыми вводные слова, обращения и эмотивные междометия, ведь они не связаны с предложением. То есть они НЕЛЕГАЛЫ.

***
В сложных предложениях часто попадается запятая на стыке союзов.
Мне сказали, что(,) если все получится, мы зашибем бабла.
Так вот, если вы видите в предложении ТО или НО, зпт вам на стыке не нужна.
Также она не нужна в начале предложения.

Но когда меня спросили, я не ответил.

***
Все знают, что в сложном предложении запятая ставится перед союзом и РАЗДЕЛЯЕТ (запятые в русском ничего не соединяют!), но это не работает с определительными придаточными.

Иду мимо дома, обшарпанные стены которого скоро падут.

Зпт в таких предложениях стоит ПОСЛЕ ГЛАВНОГО СЛОВА!

***
Средством связи в СПП могут быть не только союзы и союзные слова, но и частицы. Обычно используются частицы ЛИ (в вопросительных) и НИ (в уступительных). Запятые ставятся на границе частей.

Хочу спросить, можешь ли ты мне помочь?
Сколь бы ты ни ныл, ты все равно во френдзоне.

***
Не все инфинитивные конструкции в предложениях выделяются. Ваш ориентир для запятой — союз "чтобы".

Мы пошли в бар нае*ениться — обстоятельство цели выражено инфинитивом.

Мы пошли в бар, чтобы нае*ениться — обособленное обстоятельство цели.

***
Если вам когда-нибудь напишут что-то вроде "Ты ох*ел чтоли", то вот на что вам надо указать относительно вопросительной частицы "что ли":
1) Пишется раздельно.
2) Всегда выделяется запятой.
3) Всегда образует вопросительное предложение и требует "?"

Ты неграмотный, что ли?

***
Пришла пора разрушить ваши детские иллюзии по поводу фразы "Казнить нельзя помиловать".
НИГДЕ в этой фразе не нужна запятая!
Казнить: нельзя помиловать ( двоеточие=потому что).
Казнить нельзя – помиловать (тире=поэтому).
Да, вам лгали все детство, живите с этим.

***
В этих ваших интернетах точка в конце предложения считается даже не анахронизмом – дурным предзнаменованием, и ее опускают
А некоторые особо радостные лепят сотни восклицательных знаков!!!!! В каждом предложении!!!!!!!!
В реальной жизни так делать НИНАДА!

***
Помните следующее: при общении в интернете разница между понятиями "заносчивый говнюк" и "вежливый человек" заключается зачастую в постановке вопросительного знака.

"Встретимся" — утверждение говнюка.
"Встретимся?" — вопрос человека.

***
ЧТО ПО НОРМАМ СТАВИТСЯ В КОНЦЕ ПРЕДЛОЖЕНИЙ:
В повествовании ставится точка. Или, если мы у мамы томные, троеточие...
Мы задаём вопрос? Может, с восклицанием?! Или мы снова томные?..
Когда восклицаем, то ставим ОДИН знак! А при недосказанности и томлении!..

***
Междометия — это внесистемный элемент языка из области вечной тьмы и первородного хаоса. С их выделением возникают вопросы, потому что не все лингвисты не могут до конца ответить на вопрос "Что ты такое, тварь?!"

***
В тексте выделяются эмотивные междометия: ух, ох, ой, б*ять, ё* твою мать и прочие.
Ух, какая у нее жопа!
Но! В сочетании с вопросительными местоимениями они могут приобретать обстоятельственное значение и становиться наречиями.

У нее ух какая жопа!

***
Про тире в простом предложении. Оно может не ставиться между подлежащим и сказуемым, если подлежащее выражено местоимением.
Вы молодцы и умницы.
Вы – молодцы и умницы.
Второй случай, ясное дело, более выразителен».

By: twitter.com/SemenRofe

---

Вот это я понимаю. Фандом по-королевски

03.02.2020 в 16:32

Пишет  Botan-chan:

Настоящий фанфикшн
Есть такой рыцарский роман, «Амадис Галльский». Оригинал, написанный в 14 веке, до нас не дошёл, но дошла литературная обработка начала 16 века. И связана с ним любопытная история сомнительной достоверности.
Был он в своё время страшно популярен, имел своих поклонников, и, как и у всякого популярного произведения, были у него и фанаты, недовольные сюжетом. Одного из таких фанатов категорически не устроил финальный пэйринг. Ну не подходила, по его мнению, главному герою принцесса Ориана, с Бриоланой у ГГ куда больше химии! Что бы сделал в таком случае современный читатель? Вывесил бы пост в соцсетях "Почему Амадис/Ориана не выдерживает никакой критики", написал бы фичок-другой, возможно, собрал единомышленников и сходил бы командой Амадис/Бриолана на ФБ. К сожалению, в те годы с соцсетями было ещё фигово. Ну не было у того фаната ни дайрика, ни твиттера, ни даже фикбука. Зато у него были власть и деньги, потому как был он королём Португалии Альфонсом IV. Так что он просто приказал, своей властью, переписать роман так, чтобы пэйринг Амадис/Бриолана стал канонным.
Что поделать, переписали. Так что роман долгое время, якобы, существовал в двух вариантах: "канон" и "королевский фанфик". (с)

Хорошо быть королём. И текст самому можно не напрягаться ваять, и даже никто не придёт с амадисбыникада!

---

В качестве поздравления с днём рождения  Повелитель Пластилиновых Ворон - продолжение нетленки.
Гвин в шоке и краше, у Габриэля есть планы и маленький грязный (нет) секрет. Далеко не последний, который придётся узнать Гвин.

“Чёрт побери, я мёртвая!” ― в панике думала Гвин всю дорогу. У неё категорически не укладывалось в голове: вот несколько часов назад она была вполне себе смертной девчонкой с улиц, хуже которых, говорят, был только Дьявольский акр, пока не сгорел, незаметным существом, из тех, что мелькают в толпе с лотком или цветочной корзинкой, а то и вовсе с пустыми руками в поисках чем бы прокормиться, и вот она теперь мало того, что мёртвая, так ещё и не поняла, как так получилось. Его графская светлость: титул подходил ему не хуже “мистера ангела”― кажется, считал, что она истекла кровью из прокушенной вены на шее.
― Ты чертовски упёртая, Гвин, если даже с перегрызенной веной продолжала бежать, ― добавил он уже в карете, глядя на неё с лучезарной улыбкой. Гвин всерьёз показалось, что от неё стало светлее.
“Чертовская трусиха”, ― поправила про себя она, передёрнув плечами от одного воспоминания о клыках на своём горле и тяжёлом, давящем, сковавшем всё тело страхе.
Кроме того, она что теперь, кровосос? Как та сволочь в карете с заляпанными гербами? И что теперь ей делать? Бабулю она, положим, ещё найдёт на что похоронить, а дальше? Вряд ли миссис Плам, как и многие её товарки, захотят, чтобы у них работала вампирша. Да ещё и днём на свет теперь не выйти.
С другой стороны, миссис Плам, конечно, ворчала только в путь, но вроде была неплохой женщиной, может, удастся её уговорить, в пекарне-то окон всё равно нет, она внизу в подвале. “Смотрите, мэм, я точно не буду украдкой лопать выпечку, а ещё могу по ночам ходить и кусать господ, которые берут в кредит и не платят”. А вот от общины придётся прятаться: они вроде бы не жалуют мелочь вроде неё, да и взносы в общине, говорят, обходятся в целое состояние: естественно, такое состояние, что у Гвин и трети этих денег за всю жизнь в руках не побывало. Пользы-то от неё общине уж точно никакой. Разве что полы мыть да пыль протирать у кого поважнее, так ведь ещё и брать побрезгуют.
― Выше нос, Гвин Уинтерс, ― на мокрое и слегка заледеневшее плечо легла большая тёплая ладонь Его светлости. ― Я же сказал, у меня есть для тебя кое-что.
― Д… да, сэр, конечно, сэр, ― Гвин честно выпрямилась и убрала от лица мокрые растрёпанные пряди. Случайно мазнув ими по графскому рукаву, она снова застыла ― а ну как рассердится за испачканный рукав. Но Его светлость и бровью не повёл.
Гвин снова украдкой посмотрела на него и поняла, что никак не может насмотреться.
“Ему бы не графом быть, а принцем”, ― благоговейно подумала она, то и дело осторожно поглядывая в его сторону. Он же, казалось, снова перестал её замечать и отвлёкся на снежинки, которые снова посыпались за окном.
И всё-таки, зачем она могла ему понадобиться? Гвин, конечно, слышала от девиц Большой Бесс, когда носилась у них на побегушках, что есть такие господа, которым чем девица бледнее и замореннее на вид, тем краше. Даже, говорят, в иных заведениях специально чахоточных нанимают, таких, которые уже в гробу одной ногой: заразы от них уже не будет, а господа довольны.
Ну она, конечно, не чахоточная, но куда уж замореннее, покойнице-то, усмехнулась про себя Гвин.
И всё же эта мысль не давала ей покоя: как это она не заметила собственной смерти, да ещё и ничего не изменилось, не считая, конечно, того, что у неё слегка отросли зубы и она стала обжигаться об серебро.
Лучше всего, конечно, было пока перестать об этом думать: к чему ломать голову над тем, чего всё равно не понимаешь.
Даже сосредоточиться на том, что делать дальше, не получилось: всё застилало осознание того, что она теперь чёрт знает что: кровосос, умертвие, ночная нежить.
Она снова посмотрела на свои руки и поняла, что с них пропали все давешние царапины и ожоги, но не успела поразиться ещё и этому, как карета остановилась.
Гвин, словно в тумане, выбралась из кареты следом за графом. Мимоходом она заметила, что, помогая ей выйти, он протянул ей левую руку. Кажется, и до этого он тоже прикасался к ней исключительно левой рукой. Что ж, что такого в том, что человек левша, подумала Гвин, следуя за ним на широкое крыльцо особняка, потом в переднюю.
Роскошь обстановки дома, в который они вошли, окончательно сбила Гвин с толку, и она, как автомат, следовала за Его светлостью. Как сквозь подушку она слышала, что он что-то говорил высокой женщине в тёмном платье, и безропотно пошла за ней, когда граф подтолкнул её в сторону той.
Относительно опомнилась она, когда, выбираясь из упоительно горячей ванны, увидела, что вода, из которой она вылезает, стала серо-бурой от грязи.
― Это сколько же с меня натекло! ― вырвалось у неё. Ей-богу, она же выжала волосы после падения, и руки с лицом оттёрла как могла.
Горничная, которая помогала ей отмываться ― а попросту говоря, безжалостно оттирала её мочалкой ― не удержалась от смешка. Гвин только сейчас заметила, что это крепкая на вид рыжеватая девушка ненамного старше неё.
― Ежели что, ― на всякий случай сказала Гвин, придерживая мокрые волосы, ― вшей я в дом не натащу. Во-первых, жрать с меня было нечего, во-вторых, я хоть и оборванка, а всякую живность на себе не развожу.
― Я уже проверила, пока мыла вам голову, миледи, ― девушка без особого успеха сдерживала смех. Гвин это почему-то успокоило: хихикает, значит, не боится. ― Меня зовут Нэнси, с вашего позволения. Его светлость велел, когда вы приведёте себя в порядок, отвести вас в библиотеку.
― А платье моё где? ― Гвин огляделась по сторонам. Одёжка у неё, конечно, была не бог весть какая, но шаль-то почти новая, да и ботинки ничего, хоть каши и начинали просить.
― Я его выбросила, ― Нэнси выглядела чуть удивлённой. ― Миссис Джонсон велела. И сказала подобрать вам что-нибудь из старых платьев леди Маргарет.
На широкой кровати в комнате и вправду лежало платье и было сложено бельё с чулками. Гвин, придерживая наброшенное полотенце, подошла поближе. Ничего особенного: простое чёрное платье без всяких там обручей, корсетов и прочих свистелок. Нэнси же явно неловко было прислуживать уличной оборванке, да и вид у неё был такой, что она явно уматывалась и без Гвин.
― Ты иди спать, ― неловко сказала Гвин, ― я и сама оденусь. Не бог весть какая тут сложная одёжка.
― Не могу, ― Нэнси покачала головой. ― Да и быстрее так выйдет. Его светлость-то ждёт.
Гвин и самой было чертовски неловко, не калека же она какая, одеваться с чьей-то помощью.
― Ладно, ― вздохнула она. ― Тогда давай помогай. Но исподнее ― это уж извини, сама натяну.

***
Когда Гвин вошла в библиотеку, Его светлость сидел за небольшим столом между двух шкафов и что-то сосредоточенно разглядывал.
Гвин, стараясь не шаркать и не топать в непривычно плотно сидящих на ногах туфлях, даже, пожалуй, чуть тесных, подошла поближе, и он поднял голову.
― А, Гвин Уинтерс, ― сказал он с нетерпением человека, которого оторвали от очень увлекательного занятия. ― Посмотри-ка, что я нашёл в книге твоей бабушки.
Он протянул ей потёртый матерчатый мешочек. Гвин неуверенно взяла его и развязала тесёмки.
Внутри лежало ожерелье из полупрозрачных белых с прожилками камешков, мерцавших, как льдинки и кольцо белого металла с таким же камнем. Гвин осторожно взяла его двумя пальцами. Больно не было, значит, кажется, не серебро.
― Твоя бабушка не зря боялась потерять книгу, ― улыбнулся граф. ― А вот это я нашёл под задним форзацем.
Он постучал пальцами по чему-то, лежащему на столе и кивнул на свободное кресло. Осторожно присев на краешек, Гвин посмотрела на находку. Это была половинка фотографии, аккуратно оторванная по сгибу. С фотографии смотрела грустными тёмными глазами красивая черноволосая женщина с младенцем на руках. На шее женщины поверх тёмного платья светлой полоской виднелось ожерелье ― то самое, найденное под корешком.
― Кто это, по-твоему, может быть? ― спросил Его светлость.
― Не знаю, сэр, ― Гвин покачала головой. ― По всему выходит, что это моя мать, на бабулю она не очень похожа, а других детей у неё не было. Но тут такое дело, сэр, я лица-то её вживую не помню. Мне еле два года было, когда она скончалась. А где папаша и жив ли он, я и вовсе понятия не имею.
Она присмотрелась к фотографии ещё, пытаясь понять, чувствует ли она что-то к этой женщине. Женщина печально смотрела на неё, слишком красивая, слишком далёкая, чтобы быть её матерью.
Гвин напряжённо вздохнула. То ли тяжёлая ночь сказалась, то ли ещё что, но женщина не вызывала у неё ничего, кроме любопытства: почему-то же бабуля не показывала ей эту карточку. И кто был на второй половине? Папаша? Неудивительно, что она его оторвала, так ему и надо ― бросил их и скрылся неведомо куда.
― Честное слово, больше я ничего не могу сказать, сэр, ― умоляюще сказала она.
― Никаких “сэр” больше, ― граф весомо поднял указательный палец. ― Я хотел начать не с этого, но ладно уж. Для тебя я с этого дня Габриэль.
Гвин удивлённо уставилась на него. Это заявление, пожалуй, было ещё более неожиданные, чем новость о том, что она покойница.
― Н.. но почему, сэ… то есть, Габриэль? ― спохватилась она.
― Потому что это часть предложения, которое я собирался тебе сделать, ― Габриэль опёрся подбородком о сложенные в замок руки. ― Так вот, я хочу предложить тебе стать моей сводной сестрой. Мой покойный папенька, предыдущий граф, был тот ещё любитель интрижек на стороне, так вот ― ты его дочь. Ты выросла в приюте где-то, если я не ошибся по выговору, в Уэльсе, а потом я тебя случайно отыскал и решил, что благородным поступком будет взять тебя под свою опеку. Поэтому с сегодняшнего дня ты живёшь под моей крышей и обучаешься всему, что должна уметь юная леди.
Гвин смотрела на него и не знала, воспарить ей к потолку от радости или уронить челюсть от удивления. Или, может, сразу в окно и сбежать: вдруг она просто раньше не разглядела, что Его светлость граф Кенсингтон того, с приветом?
― Ч...чего? ― наконец, выдавила она.
― Я, кажется, неплохо придумал, ― гордо сказал Габриэль. ― В подробности вдаваться не будем, конечно, светские дамы сами за нас их сочинят. Или сымпровизируем на ходу. Ах да, разумеется, насчёт похорон твоей бабушки я распоряжусь, можешь не беспокоиться. Так что? Ты согласна?
― Простите, сэр, то есть, Габриэль, ― Гвин шумно втянула ртом воздух. ― А чего вы за это от меня-то хотите? Я, с позволения сказать, худосочная да ещё и мёртвая, радости от меня мало…
Теперь настала очередь Габриэля смотреть на неё круглыми глазами. Вдруг он выдохнул, словно поняв, о чём речь, и расхохотался.
― Господи Единый, Гвин Уинтерс, стал бы я брать тебя в опеку, чтобы сделать содержанкой, ― произнёс он сквозь смех. ― Ты будешь моей помощницей. Как вижу, особого восторга перед другими вампирами ты всё равно не испытываешь.
― Это чем же мне вам помогать? ― удивлённо переспросила Гвин. ― Я толком и не умею-то ничего. Вот разве камни кидаю метко, это да.
― Уже кое-что, ― Габриэль вытер слёзы и, собравшись, заговорил серьёзнее. ― Во-первых, теперь, когда ты стала вампиром, ты стала куда сильнее и быстрее, чем была, твои органы чувств должны были стать намного острее, а сообразительности управляться с рапирой, к примеру, я думаю, у тебя хватит. Об умении драться и не говорю ― раз уж ты и перед смертью отбилась от вампира, сможешь и после. Будешь защищать меня и помогать выслеживать подозреваемых. Работа у тебя будет в основном ночная, днём я тебя никуда таскать не намерен. Вот разве иногда придётся выезжать засветло вечером, но это будет редко, и мы с этим что-нибудь придумаем. В общине у меня есть знакомства, поэтому они тебя трогать не будут. Во-вторых, ты знаешь, сколько обычно занимают изменения после обращения?
Гвин только головой помотала.
― От нескольких часов до недели, - загадочным тоном произнёс Габриэль. ― В это время жажда крови и масса новых непривычных ощущениях застят всё остальное, и новообращённый больше похож на буйного сумасшедшего. Обычно сдерживать его удаётся только обратившему. Некоторые, кстати, так в сознание и не приходят, а у некоторых характер меняется раз и навсегда.
― И… и что? ― Гвин едва не подавилась, начиная догадываться, к чему он клонит.
― И почему же тогда девица Гвин Уинтерс через каких-то две минуты после остановки сердца вскочила и побежала дальше в здравом уме, твёрдой памяти и без малейшего понятия, что только что стала существом совершенно иного порядка? ― Габриэль склонил голову набок, так, что его собранные в небрежный хвост кудри засияли, переливаясь, как жидкое золото.
― Откуда ж я знаю, ― развела руками Гвин. ― Свезло?
― Может быть, ― весело сказал Габриэль, протягивая ей левую руку. ― А может, тут есть кое-что особенное. И вот это-то мы с тобой и выясним. Думаю, тебе это и самой интересно. Так что же, по рукам?
Гвин немного поколебалась, глядя по сторонам. Предложение всё ещё казалось ей то ли шуткой, то ли бредом. Но с другой стороны, идти-то было всё равно некуда, как жить дальше ― непонятно, а Габриэль… Гвин не знала, как он к ней относится на самом деле, но поняла, что встать и просто так уйти от него она уже не может.
― По рукам, ― она неожиданно для себя вскочила на ноги и схватила протянутую ладонь обеими руками, подавив желание поднести её к губам. Сразу же, смутившись, она отдёрнула их и села на место, но Габриэля, казалось, не удивила её странная выходка.
В воздухе, пахнущем деревом и бумагой, вдруг снова потянуло чем-то, похожим на машинную смазку.
― Габриэль, ― осторожно сказала Гвин, стараясь не смотреть ему в лицо. ― Очень стыдно это говорить, но, кажется, откуда-то пахнет… ну, маслом. Машинным или чем-то таким.
― Нюх у тебя и вправду неплохой, ― Габриэль расплылся в улыбке. ― Ну что ж, думаю, ты имеешь право знать.
Он с загадочным видом стянул с правой руки перчатку. Под тонкой белой тканью обнаружилась бронзового цвета блестящая металлическая кисть, словно он надел ещё и латную рукавицу, подозрительно плотно подогнанную по руке.
Гвин так и охнула, зажав рот ладонью. И как же он сразу-то не сказал? А по виду и не догадаешься, очень ловко он этой рукой орудовал.
― Это как это вы… ты так? ― потрясённо спросила она, во все глаза разглядывая металлическую ладонь.
― Не очень удачное начало карьеры, ― весело пожал плечами Габриэль. ― И удачно прибывший в Лондон господин гениальный изобретатель. Жаль, что мои протезы стали последней работой в его карьере. Дартижан мог бы многого добиться, продолжи он свои исследования. Признайся, ты ведь не поняла, что с рукой что-то не так?
― Вообще не поняла, только думала, откуда так маслом пахнет, ― Гвин перегнулась через стол, чтобы посмотреть поближе. Габриэль не без гордости в лице проворно пошевелил металлическими пальцами, потом отстучал ими на столе какой-то ритм. ― Она же тяжёлая, наверное?
― Вовсе нет, ― Габриэль покачал головой. ― Я же сказал, изобретатель он гениальный. Даже, пожалуй, чуточку больше, чем гениальный. Жаль, что он всё бросил… Но уже скоро рассвет, Гвин Уинтерс, а ночь была насыщенной. Думаю, нам с тобой лучше отправиться спать. Тебе стоит плотно задёрнуть всё, что можно задёрнуть, чтобы не проснуться с обугленной щекой. Нэнси будет тебе прислуживать.
― Да, и правда, ночка была тяжёлой, ― Гвин медленно поднялась с места. ― Доброй ночи, сэр… в смысле, Габриэль.
― Доброй ночи, Гвин, ― улыбнулся он снова, и у Гвин от этой улыбки что-то сжалось в груди. Неуклюже присев, она едва ли не бегом выскочила из библиотеки и так пронеслась до самой спальни, благо, запомнила, где она находилась.

***
На следующий вечер её разбудил стук в дверь. Гвин, едва соображая, где находится, подскочила с постели, полог на которой был наглухо задёрнут, и едва не запутавшись в этом самом пологе, побежала к дверям. На пороге стояла Нэнси.
― Вам достаточно было сказать, чтобы я вошла, миледи, ― смущённо, но весело сказала она. ― Давайте собираться, Его светлость вас ждёт, говорит, для вас с ним есть дело.

@темы: тварьчества