С наступившим 2020!

[Ютака В.]

И ВЫ ТАКИ НЕ ПОВЕРИТЕ
Матчасть всё ещё сасатб, Гвин в режиме тормозтожемеханизм, я не умею писать огурессоров.

Ну и вечер у неё выдался, подумала Гвин, стараясь не ёрзать на непривычно мягком сидении, поверх которого нервный Уилл накинул свой плащ. Оно, в общем, понятно, такие красивые сидения грязным-то подолом пачкать. Она, конечно, отжала и отряхнула одежду как могла, но что можно сделать поздно вечером на улице, когда ты перемазана грязью и кровью по самые уши. Ещё и волосы теперь в грязи. Надо будет натаскать воды с водокачки да попытаться отдраить за ночь себя и одежду, а то булочница на порог не пустит.
Гвин украдкой бросила взгляд на прекрасного господина, который с самым непринуждённым видом сидел напротив неё и смотрел в темноту за окошком. Он почему-то так и не представился, и Гвин про себя продолжала называть его “мистер Ангел”. Гвин то и дело бросала на него взгляд, отмечая то длинные, как мало какой джентльмен носит, золотистые кудри, небрежно перехваченные на затылке, то красивые ― не у каждой дамы увидишь ― руки, затянутые в перчатки, то глаза, почему-то разноцветные: левый ярко-голубой, правый ― какой-то карий. Разные глаза мистера Ангела, впрочем, не портили, наоборот, делали каким-то ещё более неземным.
Единственное, что смущало Гвин ― лежащий рядом с ним на сидении арбалет, блестящий, новенький, аж слышно, как маслом смазочным пахнет. Неужто и вправду охотник? Быть не может, эта братия как на подбор помятая, потрёпанная, да и в своей карете, небось, никто из них не ездит.
Откуда-то потянуло сырым мясом, железом и солью, да так, что у Гвин, не евшей с утра, и от сырого слюнки потекли.
― Погодите-ка, сэр, ― засуетилась она. ― Это мы до бойни, наверное, доехали. Вы меня тут выпустите, а дальше я сама. У нас там, с позволения сказать, не улица, а одна сплошная яма, сэр, да и люди такие, что за лошадок и прирезать могут.
Ангел поднял трость, болтавшуюся где-то в углу кареты, и постучал в стенку рядом с Гвин. Та аж шарахнулась в угол, думая, что это ей за болтовню.
― Ты что же, думаешь, я тебя собирался ударить, Гвин Уинтерс? ― засмеялся мистер Ангел. ― Уилл, останови и жди здесь. Не вернусь через полчаса - езжай домой, а я как-нибудь сам.
Он выскочил из кареты, явно не обращая внимания на ворчащего на козлах Уилла, и протянул руку Гвин. От волнения та попыталась проскочить побыстрее, но клятые
ботинки снова заскользили, и пришлось ухватиться за протянутую руку со всей дури. Ладонь под её пальцами была твёрдой и холодной, да ещё снова потянуло маслом. Ну сэр, как это вы так свою игрушку смазываете, что масло везде? Хорошо хоть костюм не испачкался, ух жалко бы было портить такой.
Гвин тряхнула головой, отгоняя сторонние мысли ― вечно они набегали, когда она слишком сильно тревожилась о чём-то.
― Ну, всего вам доброго, сэр, - сказала она, благоразумно решив в этот раз не приседать. ― Спасибо вам, а я побежала, меня бабуля ждёт.
― Я иду с тобой, ― спокойно сказал мистер Ангел. ― Должен же я поздороваться с бабулей такой бойкой юной леди. Укусить вампира не каждая девица решится. За меня не бойся, я часто прогуливаюсь по вашим улочкам, чудесные места и люди замечательные. Где ещё тебе выскажут в лицо всё, что о тебе думают, как не в этих переулках?
Гвин собралась было отговаривать сияющего господина, но тот беспечно направился в полумрак узкой улочки, пахнущей бойней и помоями.
― Ну как знаете, сэр, ― запоздало покачала головой Гвин и зашагала следом. ― Погодите, вы что, так с тросточкой и пошли? Арбалет бы взяли!
― Незачем, ― отмахнулся от неё Ангел. ― Я неплохо здесь осво… Чёрт, откуда здесь эта лужа?!
― А я говорила, сэр, ― тяжело вздохнула Гвин. ― Вы идите вот прямо за мной, и на мостки эти не ступайте, они прогнили уже, ногу сломать как раз плюнуть.
Она пошла чуть впереди, указывая дорогу и удивляясь, как это она так отчётливо видит в тусклом свете старых фонарей, которые едва давали свет. Даже надпись на вывеске старьёвщика, которую было вообще не прочитать, виднелась отчётливо до самой мелкой буковки. Фонари, что ли, вычистили и заправили днём?
― Глядите-ка, сэр, а у нас тут сегодня не так уж плохо, ― весело сказала Гвин. ― Даже фонари почистили и заправили, не иначе в вашу честь.
― Как же они тогда светили до этого? ― заметил Ангел, осторожно ступая по скользким камням следом за ней.
― О-о, поверьте, не сравнить, сэр, ― Гвин свернула к обшарпанной тёмной двери. ― Нам сюда, сэр. Если на лестнице кто окликнет ― вы не пугайтесь, у нас тут старичок полоумный живёт, совсем спился, но безобидный. Хорошо бы хозяйка уже спать завалилась, а то опять с платой привяжется, ей и так уже последнее отдали…
Она шагнула на тёмную лестницу, и в нос снова ударил запах соли и железа. С чего бы это?
― Вы прямо за мной идите, сэр, ― сказала Гвин, понимая, что голос у неё ни с того ни с сего задрожал. ― Тут не на ту ступеньку наступишь - и полететь недолго.
Она сама старалась не бежать по привычным ступенькам, которые различала даже в темноте. Немудрено, столько лет по ним бегать. Ангел едва за ней поспевал, временами сдавленно ругаясь.
Посередине третьего пролёта кто-то лежал, и по ступенькам из-под него текли тёмные струйки.
― О, чёрт, - Гвин остановилась, и мистер Ангел едва в неё не врезался, остановившись так близко, что Гвин спиной чувствовала его тепло. ― Неужто старый Экклз разбился? Говорили ему, не шарахайся пьяным в потёмках…
― Гвин Уинтерс, помоги его перевернуть, ― спокойно сказал мистер Ангел. ― Похоже, он не разбился.
Гвин послушно помогла перевернуть на спину такого лёгкого, видимо, совсем отощавшего Экклза. Теперь его выпученные от страха глаза смотрели прямо в потолок. Бородёнка торчала почти вертикально вверх, а шея спереди была разорвана, словно неведомая зверюга трепала бедного старика за горло.
Гвин зажала рот ладонью.
― Ох, кто ж такое мог сотворить? ― пробормотала она.
― Не так много вариантов, ― покачал головой Ангел. ― Думаю, в ваш уютный дом зачем-то зашёл вампир. Или, если по-простому, кровосос. Едва ли его кто-то сюда приглашал, так что наверняка он из молодых. Старые чтят традиции.
― Да что ж ему со старика, в нём и крови-то не было, джин сплошной, - у Гвин вдруг ёкнуло в груди. ― Бабуля! А вдруг он и к ней сунулся. Она же не встаёт, ни убежать, ни на помощь позвать.
Она перескочила через тело и побежала вверх, перелетая через ступеньки. Пролёт, ещё пролёт... У самой двери она остановилась, понимая, что солью и железом пахнет и здесь, хотя труп Экклза остался далеко внизу.
― Гвин, ― Ангел кое-как догнал её и стоял парой ступенек ниже, тяжело дыша. ― С твоего позволения, я зайду первым.
― Ни в коем случае, сэр, ― прошептала Гвин. ― А вдруг он ещё там? Закусит вами, и в окно, а мне что потом делать?
― Он не там, ― Ангел тоже машинально перешёл на шёпот. ― Кто бы это ни был, он уже ушёл.А если нет ― я лучше тебя знаю, что с ним делать.
Гвин скрепя сердце посторонилась, и Ангел толкнул дверь. Заглянув в проём, он спокойно, словно гуляя, шагнул внутрь и огляделся.
― Не уверен, что тебе стоит это видеть, Гвин, ― покачал он головой. ― Но он и вправду уже ушёл.
Гвин осторожно заглянула в проём.
В комнатёнке царил такой разгром, словно по нему прошёл ураган. Полку с посудой снесли, и черепки валялись на полу, а котелок откатился к самому порогу. Стол валялся возле сшибленной им печурки, из которой ничего не вывалилось и не затлело только потому, что уже дня два как было нечему тлеть. Полог из мешковины, которым Гвин сама отгородила нишу с бабулиной кроватью, сорванный, валялся на полу вместе с кучей тряпья, в которой Гвин узнала постель - кровать стояла голой, с бесстыдно поблёскивающей во мраке сеткой. Из кучи тряпья высовывалась безвольно лежащая на полу грубая и узловатая старческая рука. Гвин не сразу поняла, что это.
Колени больно стукнулись об пол, и уши прорезал пронзительный крик - руки сами потянулись их зажать. Гвин не сразу поняла, что это кричит она сама.
Мистер Ангел меж тем повёл себя как-то не по-ангельски: обошёл комнату, заглянул во все углы, пошарил валявшейся тут же кочергой в печурке, заглянул за кровать.
― Гвин, ― мягким голосом позвал он её, присев перед ней на одно колено. ― Гвин, момент неподходящий, но скажи, твоя бабушка ничего не прятала от посторонних?
― Что, сэр? ― непонимающе уставилась на него Гвин. Кричать больше не хотелось, наоборот, ей казалось, что из-за кома в горле она едва давит из себя слова.
― Твоя бабушка прятала что-нибудь в этой комнате? ― переспросил Ангел.
― Вы имеете в виду, деньги? ― осторожно спросила Гвин. ― Нет, сэр, прятать было нечего. Да и что это за кровосос ― за нищенскими грошами к честным людям лезть? Вот разве была у неё книжка, не Евангелие, латинская, вроде как семейная. На вид и смотреть страшно, вдруг рассыплется, но бабуля строго наказывала никому знакомому про неё не говорить. Погодите-ка…
Она метнулась к печке и, сдвинув с места стол, пошарила по полу. Одна половица знакомо скрипнула, и Гвин топнула по концу доски ногой. Противоположный конец приподнялся.
― Вот тут она, ― Гвин подняла половицу повыше и, стараясь не смотреть на тело у кровати, сунула руку в подпол. Немного пошарив, она вынула оттуда деревянный ящичек.
― Я и не знаю, что это за книжка, сэр, ― сказала она. ― Мне её толком разглядеть и не удалось ни разу.
Ангел потянулся к ящику, не скрывая нетерпения. Господи, вдруг пришло в голову Гвин, а вдруг ему только того и надо. Заберёт книжку, её саму пристукнет, и прости-прощай. Книжка-то старинная, наверное, денег стоит.
Гвин в последний момент шарахнулась от Ангела и побежала к дверям. На лестнице кто-то загрохотал, и уже в проёме Гвин остановилась от ударившего в лицо света фонаря.
― Полиция, ночной отдел! ― раздался чей-то громовой голос. ― Стойте на месте, мисс, и не пытайтесь бежать.
Гвин повторно бухнулась коленками об пол, продолжая сжимать ящичек. Полиции она боялась до дрожи в ногах.
― А-а, Блэки, ― беспечно сказал Ангел, встав в проёме позади неё. ― Всё хорошо, юная леди безобидна. И кстати, важный свидетель. Ушла живой от господина Ловеласа, представляешь?
― Ну как сказать, живой, ― покачал головой высокий грозного вида господин в тёмно-сером пальто. ― Давно тебя обратили? Неделя? Две? ― обратился он уже к Гвин.
― Да вы что, сэр, с ума… То есть, ничего не неделю и ничего не две, сегодня этот ваш… этот затащил меня в карету и загрызть попытался! ― затараторила Гвин, озираясь по сторонам. Бежать было некуда, на лестнице чуть ниже толпилось ещё несколько полицейских, да и грозный господин ― видимо, инспектор или кто поважнее ― своей могучей фигурой загораживал весь пролёт.
― А ну-ка пропустите меня, вы оба, ― сказал он, легко отодвигая и Гвин, и Ангела и входя в комнату. ― О’Нил, задержи её. Кенсингтон, объясни, что ты тут делал с новообращённой вампиршей?
Гвин шарахнулась назад, и тут мистер Ангел, фамилия которого внезапно оказалась Кенсингтон ― красивая, чисто как парк ― лёгким движением приподнял её на ноги и задвинул себе за спину.
― С вашего позволения, Блэки, то есть, виноват, инспектор Блэк, мисс Уинтерс я задерживать не дам, ― спокойно сказал он. ― Более того, как охотник, я заявляю, что задержал её сам, и пока я не доставлю её в участок, за мной право решать, передавать её полиции или нет. Может, я вообще намерен пристрелить её на месте?
― Чем, тростью? ― хмыкнул инспектор. ― Болдуин, займись этой комнатой. Я возвращаюсь в участок вместе с… охотником и его трофеем. И если у тебя не будет убедительных объяснений, Кенсингтон, то мисс Уинтерс я сдам на суд Общине до рассвета. Лестер давно просит каких-нибудь нелегалов для показательного суда.
― И что, ни одного не нашлось? ― светски поинтересовался мистер Ан… то есть Кенсингтон, подставляя Гвин руку. Та схватилась за неё, перехватив ящичек под мышку.
― Как видишь, ― холодно ответил инспектор, направляясь к лестнице. Молодой рыжий полицейский в очках, за которыми его глаза казались мутными точками, и с чемоданчиком в руке, метнулся мимо них. ― Советую поторопиться. Тебе многое придётся мне объяснить.
― Разумеется, ― безмятежно улыбнулся мистер Кенсингтон. ― Готов рассказывать во всех подробностях, Блэки… то есть, инспектор, конечно.

Гвин не отпускала руку ни в карете, ни когда они вышли из неё и направились к участку ― мимо этого Гвин ещё проходить не случалось. Мистер Кенсингтон руку не отнимал, но и особо сильно не сжимал, но Гвин особо не обращала на это внимание.
― Ужасно нелепое название, ― заявил он. “Ночной отдел”. Нет, это, конечно, быстрее, чем “Отдел расследований, связанных с ночными существами”, но полиция и так работает и днём и ночью. Не думаю, что Блэки этого не понимает. Впрочем, если его донимает лорд Лестер, это и правда меньшая из его проблем.
― Б… Блэки? ― переспросила Гвин. Звуки доносились до неё как сквозь подушку, а колени, казалось, без конца стучали друг о друга, но ей всё равно казалось странным, что мистер Кенсингтон так называет сурового на вид инспектора.
― Ну, для тебя, конечно, инспектор Блэк, но не стоит так его бояться. Он, конечно, суров, но нам с тобой есть, что ему рассказать, иначе он бы не отправил нас вперёд… и сам бы с нами не отправился.
― Ты так и собираешься тут стоять? ― инспектор, стоявший позади них махнул рукой куда-то в конец бокового коридора.
Они проследовали мимо слегка сонного дежурного за конторкой, бледной дамочки, с независимым видом сидящей на жёсткой скамье, нескольких тяжёлых дверей, окованных железом, и остановились в конце коридора, где Блэк отпер и распахнул ещё одну дверь, не легче остальных на вид.
За дверью обнаружился кабинет, самый что ни на есть обычный, насколько Гвин знала про кабинеты полицейских инспекторов: стол, стул, полки с какими-то бумагами, окно забрано толстой решёткой.
― Садитесь, ― махнул рукой инспектор, снимая пальто и пристраивая его прямо на спинку своего стула. Гвин осторожно присела на краешек жёсткого стула перед столом, а мистер Кенсингтон так и остался стоять и только оперся о спинку её стула.
Инспектор тоже не торопился садиться.
― Итак, к тебе у меня только один вопрос, ― сказал он, указывая на мистера Кенсингтона. ― Какого чёрта твоя графская за… персона делала на месте убийства?
― Ничего особенного, ― развёл руками тот. ― Провожал домой юную девицу, на которую незадолго до того, около половины восьмого вечера, напал вампир. Судя по описанию ― тот, чьих двух жертв до того выловили из реки. Во всяком случае, и там, и там была гербовая карета, но гербы вылиняли, да к тому же были заляпаны грязью. Интересно, его не смущает ездить в настолько грязном экипаже?
― Ближе к делу, ― перебил его инспектор.
― Так вот, когда я встретил мисс Уинтерс в первый раз…
Он продолжал говорить, но Гвин снова слышала голоса как сквозь подушку. Временами до неё доносились какие-то вопросы, видимо, обращённые к ней, и она коротко отвечала “Да, сэр” или “Нет, сэр”, или “Ей-богу, не помню, сэр”, и это всё, что она могла сейчас отвечать.
― Гвин Уинтерс, ты слышишь меня? - вдруг особенно громко грохнул над головой голос инспектора, и Гвин встрепенулась, словно проклятую подушку сняли с головы.
― Н...нет, то есть, да, сэр, ― она подскочила с места.
― Сядь, ― уже тише сказал инспектор. ― Я хочу задать тебе ещё один вопрос. Ты понимаешь, кем ты стала сегодня вечером около половины восьмого?
― Да… то есть, нет, сэр.
― Тебе ведь уже говорил и я, и лакей Кенсингтона.
― Лакей, уж простите, сэр, был напуган так, что ему и курица бы кровососом показалась, а с чего вы такое решили, сэр, я уж и не знаю, - Гвин сглотнула. ― Кровососы они же, ну, на людей кидаются. Кровь пьют. Серебра и чеснока боятся, и всё такое. Я же ни на кого не кидалась и… и вроде как не хочу. Хотя, если позволите, сэр, тому, кто бабулю убил, я бы таких горячих наваляла, что на всю жизнь бы запомнил.
― Горячих, значит, ― хмыкнул инспектор. ― Кенсингтон, дай ей зеркало.
― С чего ты взял, что оно у меня есть?
― Я тебя знаю. Просто дай его ей.
Мистер Кенсингтон действительно вытащил откуда-то из-за пазухи серебристую коробочку и, раскрыв, повернул её к Гвин. Та вгляделась в подставленную зеркальную поверхность.
― Оно какое-то… грязное, что ли, ― неуверенно сказала она. ― Я себя еле рассмотреть могу.
Инспектор неизвестно с чего удовлетворённо кивнул, а Гвин прищурившись продолжала вглядываться в своё отражение, которое было каким-то прозрачным и мутным. Волосы растрепались, лицо белое как полотно, глаза шальные какие-то, аж искры пробегают - ну оно и неудивительно, как они ещё наяву не сыплются от такого. В остальном, Гвин Уинтерс как Гвин Уинтерс, не то чтоб урод, но и не красотка, лицо худое, нос длинный, губы тонкие ― было б что показывать.
“Ну и где я вампир-то?” ― хотела переспросить Гвин и, открыв рот, застыла. Острых удлинённых белых клыков с утра у ней во рту точно не было. Левый клык вообще-то был ещё и сломан с утра, а тут гляди-ка, цел.
― Ого! - Гвин машинально схватилась за зеркальце, чтобы разглядеть зубы поближе, и тут же с визгом отшвырнула в сторону. На пальцах моментально проступили пузыри, как от кипятка.
― Чистое серебро, ― спокойно сказал мистер Кенсингтон, поднимая складное зеркальце. ― Теперь веришь?
― О господи, - Гвин тяжело осела на стул. ― Это что ж получается, на свет мне теперь не выйти? А как же мне теперь работать? Оно, конечно, хлеб ночью печётся, но кто ж меня к тесту подпустит, я и не умею ничего. Погонит меня миссис Плам, как пить дать… И вообще, честное слово, вот миссис Плам и спросите, она скажет, у меня с утра левый зуб поломан был, она сама приметила… Что ж делать-то теперь, а?!
― Блэки, позволь, ― мистер Кенсингтон как-то особенно кивнул инспектору, и тот кивнул в ответ. ― Гвин, если дашь честное слово, что не сбежишь, пока мы не договорим, я сделаю так, что тебе не придётся ни о чём беспокоиться.
Гвин вздохнула, глядя в сияющие глаза. Тот, что карий, и вовсе сиял как-то по-особенному, Гвин такого в жизни не видала. Смотреть ― не насмотреться.
― Честное слово, сэр, ― сказала она, поднимаясь со стула, и чтоб не подумал, что она совсем уж дурочка, добавила ― Да и куда мне деваться?
И прижимая к себе ящичек с книгой: про него, на её счастье, никто не вспомнил ― вышла из кабинета.

Она уже полчаса сидела на жёсткой высокой скамье напротив конторки, временами строила рожи сонному дежурному и начала думать о том, чтобы потихоньку слинять, раз уж ловить всё равно некому, когда из кабинета вышел сияющий мистер Кенсингтон.
― Ну что, Гвин, обвинения с тебя сняты. Свидетельские показания с тебя взяли, так что ещё, может, позовут в суд, но это будет не завтра, так что переживать не о чем.
― Спасибо, сэр, ― Гвин неловко сползла со скамьи. ― Спасибо за доброту, и что засудить не дали, спасибо. А я теперь пойду. Чёрт его знает, как теперь жить, но бабулю хоронить надо, гроб найти, и всё такое. Да и с работой что-то придумать. Крови-то мне и на бойне продадут, для колбасы продают же, стало быть, и мне ковшик свиной не пожалеют, если заплатить… Да чего я вам говорю, пойду я. Прощайте, сэр.
― А я не прощаюсь, ― весело сказал мистер Кенсингтон, отбрасывая от лица непослушную прядку волос. ― Я же сказал, тебе ни о чём не придётся беспокоиться. О похоронах твоей бабушки я распоряжусь, а сейчас пойдём. Не будем заставлять беднягу Уилла ждать, у него тоже была тяжёлая ночь.
― Куда пойдём? ― не сразу поняла Гвин.
― Туда, ― он ткнул пальцем на двери. ― Там ждёт карета. Мы едем ко мне, Гвин Уинтерс, потому что у меня к тебе есть предложение, от которого ты едва ли сможешь отказаться.